До особого распоряжения
Шрифт:
на фруктовом базаре, слышалось ржание лошадей, хриплые голоса беспокойных продавцов. Скоро эти
люди придут в чайхану, чтобы на рассвете отогнать сон, подкрепить силы первой, самой вкусной пиалой
чаю.
Хозяин устроил Махмуд-бека в каморке. Когда вскипел самовар, он принес ему чайник, разломил
свежую, еще горячую лепешку и коротко сказал:
– Отдыхайте.
151
Махмуд-бек в эти томительные часы думал о предстоящей встрече. Гость из соседней страны, увидев
его
люди, которые не моргнув швырнут в огонь переворота сотни своих соотечественников.
Им, конечно, нужна верхушка, а не один Махмуд-бек, верхушка эмиграции, способная в считанные
часы вооружить людей и двинуть их на правительственные учреждения. Эта самая верхушка должна
подготовить народ, разжечь ненависть к правительству страны, приютившей эмигрантов.
Сделать это легко. У простых людей еще не счесть бед, забот. Во всех бедах надо обвинить
правительство, которое совершенно не заботится о судьбе братьев-мусульман. Убедительные,
построенные на конкретных примерах, речи проповедников сыграют свою роль. Лучше всего с такими
речами выступают духовники, бывшие кази - судьи, умеющие доказать, убедить.
Итак, к перевороту надо готовить проверенных людей. Потом уже к ним примкнут и другие...
Эту программу и свое согласие на участие в подготовке переворота Махмуд-бек должен высказать
чужеземцу.
Разговор получился короче, чем предполагал Махмуд-бек. Ему полностью доверяли. Гость был готов к
тому, что в каморке чайханщика он не увидит богатыря. Рекомендация вождя племени сыграла свою
роль. Только в случае отказа Махмуд-бека чужеземцы будут искать других руководителей эмиграции.
Пожалуй, эти другие уже были у них на примете.
Встреча состоялась. Махмуд-бек смотрел на пачку денег. . Сколько их, этих пачек, плотных,
чистеньких, любовно подготовленных, прошло через его руки. Из какого британского банка,
расположенного в соседней стране, поступили и эти крупные хрустящие ассигнации?
Для «затравки» он должен швырнуть эти деньги будущим вожакам переворота и при этом пообещать
крупные должности в новом правительстве. Надо, чтобы в этот «кабинет» вошли самые опасные для
народа люди. Махмуд-бек еще не готов к их подбору, к «формированию» правительства.
А срок отпущен незначительный. Чужеземцы, разумеется, располагают информацией о видных
деятелях туркестанской эмиграции. Ошибка Махмуд-бека в подборе «кабинета» будет сразу же
замечена.
До позднего вечера, до того момента, пока усталый чайханщик не вошел в каморку, Махмуд-бек
перебирал в памяти оставшихся духовников, курбаши, богачей.
–
– сказал чайханщик.
Он еле держался на ногах, этот уже пожилой человек. Махмуд-бек протянул пять ассигнаций,
новеньких, гладеньких, еще не побывавших в руках торговцев. Чайханщик отрицательно помотал
головой:
– Так много! Я не собираюсь строить новую чайхану, Махмуд-бек...
– Купи новую посуду. И... помогай голодным. Как сможешь.
– Я это делаю, Махмуд-бек. Не часто. Но делаю...
– вздохнул чайханщик.
– Знаю...
– сказал Махмуд-бек.
Шамсутдин принес новость рано утром. По его сияющему лицу Махмуд-бек понял, что Шамсутдин
собирается его чем-то удивить.
– Братья Асимовы?
Шамсутдин перестал сверкать глазами и огорченно вздохнул:
– Пока нет. .
Махмуд-бек равнодушно зевнул, давая понять, что его больше ничто не интересует. Тогда Шамсутдин
заторопился:
– Оттуда же, из той страны, из того же города, прибыл Карим Мухамед Салим. Прибыл с караваном, с
людьми крупного бухарского купца. Отец успел увезти за границу и ценности, и вещи.
– Карим Мухамед? Оттуда же?
– Да...
– радостно подтвердил Шамсутдин.
– Откуда и эти гости...
Это не могло быть случайностью... Чужеземцы подсовывают еще одного из будущих вождей. Карим
Мухамед богат. Его отца хорошо знают старики. Карим довольно видная фигура. Подходящая для нового
правительства.
– Шамсутдин, я должен увидеть купца.
– Он остановился в караван-сарае. Это у ворот.
– Я должен увидеть его здесь, у себя. И немедленно.
Карим Мухамед Салим первый заговорил о судьбе туркестанских эмигрантов. Он не стал долго
прятаться за туманными, вежливыми фразами. Он был из тех людей, кто очень спешит, не умеет
выжидать. Поэтому и пришел сразу же, после первого приглашения.
– Как живут наши люди!
– горячо говорил гость.
– Как?! Я бывал во всех странах Востока. Я видел
измученные лица, слышал стоны. Здесь...
– Толстые красные пальцы поползли по животу, отыскивая
сердце. Сверкнули перстни.
– Здесь сжимается.
Роль человека, страдающего за народ, Карим Мухамед играл очень плохо. У него было сытое,
ухоженное лицо. Оделся гость слишком пышно, решив ослепить Махмуд-бека не только умными речами,
но и богатством.
– Да-да... Вы правы, уважаемый. Как я рад, что в трудную минуту вы оказались рядом.
152
Карим Мухамед любил лесть. Откровенную и слащавую лесть. Это сразу понял Махмуд-бек. Он
складывал высокопарные фразы, подготавливая гостя к серьезному разговору.