До особого распоряжения
Шрифт:
Он заговорил о друзьях в соседней стране, через которую им предстоит проехать. Особые надежды
муфтий возлагал на турецкого консула Эсандола.
В путь отправились ночью. В последнее время у муфтия испортились отношения с местными
властями, и он не хотел встречаться с полицейскими при выезде из города. Утра дождались в юртах
казахских эмигрантов. Люди, потерявшие родину, близких, имущество, заглядывали в глаза муфтию,
ждали от него утешительных слов. Садретдин-хан устал
густой чай.
Махмуд-бек смотрел на морщинистые лица аксакалов. Конечно, это они подняли целый род и увели
из благодатных степей сюда, в пустыню, которая была этим людям чужой. В пути на казахов напало
кочевое племя. Угнали сотни коней, отобрали девушек и драгоценности. Кто попытался сопротивляться,
те остались в песках.
Аксакалы щедро одарили муфтия. Привели двух скакунов, перекинули через седла хурджуны с мясом
и лепешками. Один из аксакалов протянул муфтию нагайку с серебряной ручкой:
– Да хранит вас аллах в пути.
Казахи не знали, куда и зачем отправляется Садретдин-хан. Но понимали: большой человек занят
большим делом.
На пути было мало встреч; каждая из них раздражала, злила муфтия.
В закопченной кибитке чабана начались длинные расспросы. Хозяин был в потрепанном чапане, но
все равно чувствовал свое превосходство над бродягами-чужеземцами. У него был дом. Пусть в том
доме грязная, давно потерявшая цвет кошма, да два черных кумгана, да один кувшин.
Когда, отдохнув, они двинулись дальше, Садретдин-хан выругался:
– Нищий, босяк, а держится султаном.
К вечеру путников окружила орава лихих всадников. Они кричали, словно готовились к нападению на
целое войско.
– Ну-ка, вы! Откуда и куда?
Главарь шайки кочевников не сводил взгляда с лошадей. Скакуны ему приглянулись.
Муфтий забормотал о святых местах.
– А знаешь, кто мы такие?
– Главарь вытащил монету, покрутил перед носом испуганного муфтия.
–
Видишь таньгу?
38
Он швырнул монету вверх и, стремительно сорвав винтовку с плеча, почти не целясь, выстрелил.
Пуля щелкнула по маленькой монете.
Муфтий побледнел:
– Что вы хотите?
– Мы...
– Главарь уже гладил напряженное тело скакуна.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, но один из кочевников, молодой парень, вдруг соскочил с
лошади и бросился к муфтию:
– Благословите, святой отец!
Парень, оказывается, бывал в городе в суннитской мечети у Садретдин-хана.
Придя в себя после бурной встречи, муфтий сказал Махмуд-беку:
– Аллах всегда поможет человеку, творящему правое дело.
Однако на границе опять ждали неприятности.
Сержант не умел читать
– Русских испугались? Большевиков?
– с горечью сказал он.
– Э, вы... Если нам прикажет майор, мы
через два дня возьмем Москву.
Солдаты стояли с длинными старыми винтовками. Только сержант был одет в поблекшую английскую
гимнастерку и обут хотя в старые, но еще крепкие ботинки. На остальных висели лохмотья, которые
мало чем отличались от пестрых рваных халатов кочевников.
Паспорт настораживал сержанта. О визах он слышал впервые в жизни. До приезда майора сержант
решил посадить путников в кривую, тесную кибитку. Дверь была без замков, но подпиралась чурбаном.
Над дверью продолговатое окошечко с трудом пропускало свет и воздух.
– Когда приедет ваш майор?
– хмуро спросил муфтий у солдата, который вечером принес лепешку и
кувшин воды.
– Он гостит у родных.
Рассохшаяся дверь с протяжным скрипом закрылась. Муфтий вздохнул:
– Нет. . Это не воины ислама... Нам нужна, дорогой Махмуд-бек, не такая опора.
Он оживился и заговорил на любимую тему: Англия, Япония, Турция. Разломил лепешку.
– Ешьте, дорогой...
Сам он жевал неохотно. Отложив кусок, муфтий смел крошки в ладонь. Закинул голову, открыв рот и
показав мелкие пожелтевшие зубы.
Приехавший офицер не был майором, но читать умел.
– Молите аллаха, - сказал он, - что я появился вовремя.
И снова дорога. Начались обжитые места. В первой деревне царило оживление. Что-то похожее на
праздник. На путников не обратили внимания. Любопытный муфтий не выдержал и спросил веселого
крестьянина:
– Что у вас происходит?
– Разве вы не знаете?
– удивился крестьянин.
– Нет. .
– Ого!
– Он с сожалением оглядел путников.
– У нас сегодня режут барана.
Муфтий зло стеганул коня и обратился к Махмуд-беку по-узбекски:
– Об этом должен знать весь мир! Босяки...
В другой деревне, услышав узбекскую речь, торопливо, почти бегом бросился к ним старик.
– Вы узбеки?
Путников с почестями ввели в дом, долго угощали, рассказывали о себе.
– Мы чигатайцы. Ведем свою родословную...
– Сейчас не время вспоминать историю, - пренебрегая вежливостью, прервал муфтий.
– Нужно думать
о будущем, бороться за него.
Муфтий дорожил каждой минутой. Впереди был Кашгар. Садретдин-хан не знал, что первая же
встреча в столице разочарует его. Турецкий консул Эсандол, оформив документы муфтия и его
секретаря, спросит о дальнейших планах. Потом, побарабанив по столу пальцами, тяжело вздохнет: