До пепла...
Шрифт:
Твою налево! Да он даже был готов признаться, как неожиданно херово оказалось без нее засыпать и просыпаться, как тяжело было удержаться от того, чтоб хоть пару слов отправить, позвонить… Наверное, Тоня не поверила бы, но Дамир, выходит, готов был на все художественные выставки с ней еще год ходить, лишь бы как-то перекрыть эти недели и то, что сделал…
Но и от решения вот так ее обезопасить не мог отказаться, не видел в полной мере более подходящего варианта. Чертова бритва Оккама с самым простым выбором и выходом… А что делать, если на кону реальная угроза ее безопасности?
Едва выдержал…
Сейчас они в правоохранительные органы обратились, Леха
Надавили на Марченко, даже тот, не афишируя, показания давал, тоже опасаясь за свою жизнь… Слишком уж весомый кто-то покрывал их неожиданных противников.
Воронов вроде пообещал, что назад сдаст с банком тем, не стоит оно таких жертв. И попритихло все, казалось, надежда у Дамира появилась…
И вот опять, блин, ни-хе-ра! Жизнь заново его с Саньком по макушку в грязь макнула, ну и с Лехой на пару, на которого они сейчас оба были дико злы, если честно!.. Потому что соврал им, выходит, и все еще пытался обойти всех, провернув сделку хоть по частичному пакету акций, что всем и аукнулось.
— Ничего… — Чехов теперь шумно вдохнул, тяжело растерев лицо руками. Потянулся к карману за сигаретами. — Твоей вины тут вообще нет, — щелкнул зажигалкой, как-то глубоко затянувшись, будто дымом пытался воздух заменить, которым не мог надышаться.
А Дамира уже воротило от никотина, столько за день выкурил, что выворачивало.
— Слыш, Дам, — вдруг окликнул его Чехов, как подумав о чем-то. — Но ты-то можешь планы и не менять, поговори завтра с Тоней. Взрывчатку же этой ночью нашли у меня и у Лехи. На тебя они, кажется, сейчас не нацелены… — в голосе друга четко слышалось сомнение, но он пытался его подбодрить, похоже. И это при том, что у самого на душе такая муть, которую и Пархомов чувствовал в словах и самой позе Сашки.
— «Сейчас» — это сколько по времени длится? — хмыкнул с сарказмом Дамир. Но не зло, скорее опустошенно, не виня друга, не Чехова точно. — В прошлый раз взрывное устройство мне подложили, как предупреждение, хорошо, что Никита с ребятами четко сработали, нашли… А если на нее переключатся, узнав что-то?
Оба замолчали опять. Чехов по-новой затянулся, выпустив облако сизого горького дыма. Не о чем говорить, если откровенно и жестко. Оба же и понимали, что никто дорогую женщину под такой удар подставлять не готов. Разве что их запереть под круглосуточную охрану…
Искушение имелось, вот честно!
Но и тут уйма проблем. Вероника Сашкина — практикующий невропатолог, от пациентов и отделения просто так не откажется… Да и свои претензии, обоснованные, конфликты с Саньком все еще есть, почему Чехов и бесится. А Тоня… А с ней и того сложнее, блин! Хоть бы поговорить как-то, прояснить ситуацию для начала. Но с другой стороны, а стоит ли? Сейчас она зла на него, сам же вчера видел, и точно ни у кого в мыслях не будет связывать Антонину с Пархомовым, а, следовательно, угрожать ее жизни и безопасности.
Однако как удержаться сейчас, когда вновь позволил себе приблизиться почти до расстояния вытянутой руки, — не мог представить! Этот месяц как оголил, обострил все то, что Дамир не хотел признавать и замечать в себе самом. Вытянул на свет божий, заставив осознать и понять очевидное… Да у него все нервы сводило, закручивая спиралями под кожей, от нужды в ней! От того, насколько хотелось ее прям там, в приемной Акимова, вчера на себя дернуть, наплевав на всех вокруг, зацеловать так, чтоб напрочь забыла о прошедшем месяце… И
Шикарный план, конечно. Только вот с тем, как такое осуществить, имелись некоторые проблемы в свете нынешней ситуации.
«Залюбить»?.. Да, блин, получается… любил.
Иначе почему, подыхая от необходимости вернуть Тоню назад, заполучить ее снова в свою жизнь, думал лишь о том, как не подставить и не подвергнуть свою женщину опасности? Себе готов был грудную клетку разодрать голыми руками, но Тоню от всего укрыть, пусть и ценой ее злости и обиды на него.
Вот оно как, оказывается, случается… Обухом по темечку. Теперь в чем-то Чехова понимал превосходно. И, елки-палки, иногда реально хотелось бы и дальше пребывать в неведении относительно деталей данной эмоции!
А завтра, как ни крути, придется встретиться. Сам придумал эту гениальную идею, озарило вчера в приемной, блин. Хотя ведь знал уже, проверил все, и Акимову дал понять, что все они подпишут. В нынешней ситуации Дамиру самому это действительно выгодно. Вероятный партнер звонил сегодня, кстати, после того, как Дамир с Лукьяненко пообщался…
Этот тип еще, мля! Так и хотелось в морду заехать. Прав был Чехов, несмотря на явную смекалку, опыт и понимание рынка, а также конъюнктуры клиента в целом, к деталям Денис относился невнимательно. Излишняя самоуверенность и самовлюбленность не давали ему, похоже, и мысли допустить, что ошибиться способен. А ошибки эти самые Денис таки допускал, и в чем интерес Пархомова вообще не уловил, даже если опустить Тоню. Обращал внимание совсем не на те моменты и выгоды, на которые следовало бы.
В итоге, не впечатлил он Дамира совершенно. Зря считался одним из ведущих сотрудников, Тоня в сто раз лучше, тут и сомневаться не приходилось! И что с того, что с ней он в таком разрезе никогда не общался пока? Дамир в своей женщине и ее деловых качествах на все сто был уверен!
«Почему же тогда не посоветовался и не объяснил все сразу, как Санек предлагал?» — справедливый упрек и замечание совести.
Черт бы побрал этот треклятый внутренний голос!
Да только ее безопасность, выходит, для него всего важнее. И как это все совместить, как попытаться наладить ситуацию, не подставив Антонину под удар, пока ни единой идеи.
У Чехова та же беда, кажется, судя по тому, что друг молча дымил, прикурив новую сигарету от дотлевшей.
Эх, им бы сесть да напиться хорошо, глядишь, и придумали бы что интересное… Вот только куда терять разум при такой ситуации, как у них?
У Тони не получалось выдохнуть. Бог знает, почему именно сейчас накрыло с такой силой. Наверное, всему виной то, что завтра предстояло столкнуться с Дамиром лицом к лицу, но Тоня ощущала себя разрушенной и опустошенной. С трудом домой добралась. И сейчас все, чего хотелось, это забраться вот так, как есть, не раздеваясь, в горячую ванную, полную воды… И вымыть голову! Хотя утром же только мыла, укладку делала… Но именно в это мгновение имелось почти невыносимое желание смыть все с себя, сам этот день, боль, которая встрепенулась, ожила, разрослась в душе с того момента, когда вновь с Пархомовым лицом к лицу оказалась.