До первого снега
Шрифт:
Она сразу посерьезнела и чуть тронула меня за руку:
— Заходи… Раньше все время бегали друг к другу. А теперь ко мне приходят только те, кого я не хочу видеть. Почему все так меняется?
— Как?
— Быстро… Приходят, мешают. А я готовлюсь к экзаменам…
— Шурик, что ли?
— Шурик. Да и все остальные какие-то надоедливые. Все одно и то же, одно и то же… Мальчишки просто не знают, чем заняться…
После встречи с Галкой я долго ходил по вечернему городу. Новым, непривычным было это отрадное ощущение, когда можно обо всем
У самой земли натянуты как струны сверкающие нити стальной проволоки. Везде развороченная земля, траншеи, трубы, кирпич, металл, железобетон. Все перемещается, все в движении. Лишь эти сверкающие нити стальной проволоки неприкосновенны: их далеко объезжают, осторожно переступают. Это — оси. Это как бы застывшие в воздухе зримые линии проекта.
Мы всей бригадой с утра устанавливаем опалубку по осям. Массивная деревянная коробка уже готова, доски надежно скреплены.
У Петрова выгоревшая куртка почернела на плечах от пота: коробка то осядет, то сместится в сторону.
— Что ни опалубка — вечно морока! — В голосе у бригадира улавливаю раздражение. — А чуть что не так — беда: как зальют сюда кубов полста бетона, тогда уж не подвинешь.
— Ну, как? — спрашивают снизу плотники.
— Самую чепуху осталось…
Я уже со злостью смотрел на острие отвеса, застывшего над забитым в доску гвоздем.
— Ну-ка, подай на меня еще маленько, — говорит Петров.
Мы разом наваливаемся на занозистый бок коробки. Чувствую, как в плечо впивается острый край доски, но жму что есть силы. Опалубка поддается. И тотчас сверху голос Петрова:
— Э, лишку, сдай назад… Еще немного…
Уже начался обед, а мы все возились с опалубкой.
— Ладно тебе, Акимыч, — устало говорит один из плотников. — Как окончательно закреплять будем, проверишь. Идем обедать.
Но Петров точным ударом обуха сам чуть сместил опалубку. Мы даже не ощутили ее движения, но острие отвеса оказалось точно под гвоздем.
— Теперь порядок.
Точно в двенадцать все плотники пришли к циркулярке. В буфет обедать никто из них не ходил.
Сидели на досках. Не то чтобы тесно, но и не порознь. Кто молча облупливал яичко, кто открывал бутылку с кефиром.
Выложил и я свой сверток, развернул, подвинул плотникам.
Петров увидел, что у меня в банке соленые грибы, оживился:
— Своего посола?
— Своего. — Я подвинул банку.
Он отсыпал из банки на свою широкую ладонь немного грибов и кинул в рот.
— Хороши. Черный груздь. Сам брал?
— С сестрой.
Он расспросил меня о сестре, о маме. Чуть улыбнулся чему-то, но чему — не сказал, и опять перешел на грибы:
— У нас вот свинушки хороши на жарку и на посол. А в иных местах грибы эти не берут, видно, не та земля…
Пообедав, мы напились ключевой воды. Олег Иванович
После обеда плотники разошлись отдохнуть, а я подошел к Петрову:
— Василий Акимович, возьмите меня в свою бригаду.
Бригадир достал из кармана мятую пачку папирос, не торопясь закурил.
— Надумал быть плотником? А топор в руках держал?
— Держать-то держал.
— Видел я сегодня, как ты им орудовал. В охотку-то вроде ничего, а за день тяжелым он тебе покажется. Да и не все у нас по плотницкой — есть и земля, и бетон… — Он вдруг прищурился и наклонил голову набок. — А все же — почему в нашу бригаду?
— Ваша нравится.
И вдруг он ударил ладонью по доске, на которой мы сидели.
— Как нравится?! На стройке мы вроде затычки. Где чего трещит — в прореху сразу нас. Вот и затыкаем дыры. И работа плотницкая тяжелая. Иди-ка ты в монтажники. У них и механизация, и заработки повыше наших.
— Я к вам хочу.
— Однако ты упрямый. Ладно, давай так договоримся — мы еще на тебя поглядим, а ты — на нас.
Со стороны прорабской, торопясь и по-медвежьи переваливаясь, шел Толя. Издали видно было, как он плотен и крепок: массивные плечи, короткая борцовская шея. Подошел к Петрову:
— Василий Акимович, Олег Иванович всю бригаду зовет.
Когда мы вошли в прорабскую, там уже было полно народу. Многие курили. И как всегда, у входа на корточках сидел бульдозерист Беленький. Он подмигнул мне из-под низко надвинутой на глаза кепки. Шло собрание партгруппы с участием комсомольцев. За столом сидел секретарь партбюро управления Артюхин.
— Сейчас, — заговорил Олег Иванович, — нас интересует только один вопрос — темпы работ.
— Плохо, что ль, работаем?! — хмуро спросил бригадир каменщиков дядя Митяй.
— Нет, не плохо. Не о том речь. Мало внедряем нового.
— Почему мало? А свайные фундаменты? Разве они не дают выигрыш времени?
— Дают, но это уже дело прошлое.
— А панели вместо каменной кладки?
— Это — где возможно, Нам надо не только войти в график, но и иметь резерв на осень, когда погодные условия.».
— Резе-ерв… — протянул дядя Митяй. — Пусть кирпич в пакетах возят да раствор без щебня!
Секретарь партбюро Артюхин встал из-за стола:
— Погоди. С кирпичом наладится. Положение дел на кирпичном заводе разбиралось на днях на бюро обкома. А мы собрались, между прочим, не для того, чтобы спорить о пакетах.