До седьмого колена
Шрифт:
Марина невесело усмехнулась: мелочи, мелочи... Вся жизнь складывается из мелочей, и только они, отмеренные в строгой пропорции, способны придать создаваемой тобой картине полное правдоподобие. Но если нарушить пропорцию, если чуточку переборщить, увлекшись нанесением мелких штрихов, опытный глаз обязательно заметит подделку, и вся твоя кропотливая работа разом пойдет насмарку...
Она улыбнулась еще раз, мрачно и многообещающе, когда из ворот, негромко клокоча движком, выкатилась немолодая светло-серая «Волга». Ее стекла тоже были тонированными, темная пленка на них местами отстала от стекла, вздувшись пузырями, из-за чего стекла казались рябыми, нечистыми,
Черный «Мерседес» выбрался на трассу, которая вела в Шереметьево, и сразу набрал скорость. В бледных лучах фар, фосфоресцируя, неслись навстречу похожие на следы трассирующих пуль линии разметки; покрытые светоотражающей краской дорожные знаки ярко сияли в ночи; слева, на зеленой разделительной полосе, мелькали километровые столбы; справа, сливаясь в бесконечную полосатую ленту, рябили столбики ограждения. В салоне тепло и неярко рдели огни приборной панели, индикатор дальнего света фар горел в полумраке пронзительно-синим пятном – водитель гнал машину, даже не думая переключать фары на ближний свет, когда навстречу попадались другие автомобили. Он не снизил скорость, даже когда впереди, на площадке для отдыха, показался хищно припавший к асфальту, вытянутый, как акула, милицейский «Форд», казавшийся при таком освещении черно-белым. Гаишник, выглядевший неуклюже и мешковато из-за напяленного поверх униформы бронежилета, топтался рядом, держа правую руку на казеннике висевшего под мышкой автомата. На запястье у него болталась полосатая дубинка, в опущенной левой руке мент держал радар. Он вскинул руку, будто участвовал в дуэли на пистолетах, и слепое бельмо радара нацелилось на «Мерседес». Полосатый жезл повелительно поднялся, преграждая дорогу; «мерин» притормозил, включил указатель правого поворота и с громким шорохом запылил по гравию обочины, едва не задев зеркалом отскочившего в сторону инспектора.
– Осторожнее, баран, – сказал водителю сидевший рядом охранник. – Ты этого мусора чуть не переехал!
– А я виноват, что какая-то сволочь мне на капот прицел установила? – цитируя старый анекдот, ответил водитель и полез в карман пиджака за документами.
Он нажал кнопку стеклоподъемника, и окно слева от него открылось с негромким жужжанием. Водитель сплюнул в него, наблюдая в зеркало за тем, как освещенный тревожным красным сиянием тормозных огней гаишник неторопливо идет к машине, помахивая своей полосатой светящейся дубиной. Идти ему пришлось далековато: тормозной путь летевшего на огромной скорости «Мерседеса» получился изрядным.
Сидевший рядом с водителем охранник длинно, тоскливо зевнул, вынул из кармана сигареты и покосился на заднее сиденье. Возражений оттуда не последовало, он закурил, опустил стекло со своей стороны и тоже звучно, с чувством сплюнул в темноту.
Гаишник, хрустя гравием, приблизился к машине, наклонился и, неохотно козырнув, пробормотал что-то неразборчивое – представился, значит.
– Извини, командир, нарушили маленько, – дружелюбно улыбаясь, сказал водитель.
– Двести двадцать километров в час – это не «маленько», – заявил гаишник и протянул руку ладонью вверх. – Документы предъявите.
Некоторое время водитель смотрел на эту ладонь с таким видом, словно собирался в нее плюнуть, а потом все-таки передумал и отдал
– Выйдите, пожалуйста, из машины, – буркнул мент, невнимательно разглядывая права и техпаспорт.
– А может, не надо, командир? Разойдемся как-нибудь по-человечески, а? Штраф, что ли, возьми или как там у вас это называется... Я ж не спорю, что нарушил! Понимаешь, в аэропорт опаздываем!
– Нужно было выехать заранее, – сказал мент, похлопывая себя по ладони правами. – Нынче все опаздывают, а в правилах, между прочим, ясно указано, что скорость на автомагистралях для легковых автомобилей не должна превышать сто десять километров в час. А вы ее на сто десять превысили... Я жду! Выходите из машины!
Он снова положил ладонь на казенник автомата, и водитель, недовольно ворча, полез из машины.
– Ну, вышел, – сказал он, – ну и что?
– Сделайте выдох в мою сторону, – потребовал мент.
– Чего? Я, по-твоему, пьяный, что ли? Ну, на!
Водитель громко выдохнул воздух прямо в лицо гаишнику. Тот повел носом, с сомнением покрутил головой и сказал:
– Пройдемте.
– Куда?
– В нашу машину. Протокол составим, а заодно и пробу на алкоголь возьмем. Сдается мне, что вы все-таки выпили. Пройдемте.
– Да опаздываем же! Самолет ведь не станет ждать, пока я в твою трубочку дуть буду!
– Сами виноваты. Самолет самолетом, а правила нарушать никому не позволено. Улетите следующим...
– Да не я! Хозяин мой улетает! Он же меня уволит к чертовой матери, если опоздаем!
– Конечно, уволит, – не скрывая злорадства, сказал гаишник. – Я бы на его месте вас точно уволил. С вами ездить опасно. Сначала время тянете, а потом летите, не разбирая дороги...
– Кто? Кто время тянет – я, что ли?
– Ну, не я же. Я вам говорю – пройдемте, а вы здесь устроили профсоюзное собрание…
Водитель бессильно покосился на машину, взглядом прося поддержки, но его коллега безучастно курил, пуская дым в окно, – препирательства с ментами не входили в круг его должностных обязанностей. Между тем гаишник уже не спеша шагал к своей машине, держа в руках права и техпаспорт. Деваться было некуда; в последний раз оглянувшись на сияющий включенными габаритными огнями «Мерседес», водитель сунул руки в карманы и торопливо засеменил следом.
Поравнявшись со своим «Фордом», мент отдал напарнику радар и втиснулся за руль, предложив водителю присесть рядом. С выводящей из душевного равновесия медлительностью он вынул из зажима на приборной панели сколотую пачку квитанций, пристроил ее поверх рулевой колонки, достал ручку, потом передумал, полез в бардачок, извлек оттуда черную пластмассовую коробочку, открыл и вынул запаянную стеклянную ампулу, до половины наполненную желтоватым порошком. Водитель с тупой покорностью следил за тем, как он надламывает ампулу, и на разные лады повторял про себя, как он ненавидит ментов. То, что имеющую место неприятную ситуацию он с начала и до конца организовал сам, дела не меняло: ментов он все равно ненавидел.
– Подуйте сюда, – предложил мент, протягивая ему стеклянную трубочку с болтающейся на конце резинкой.
– Каменный век, – проворчал водитель, брезгливо принимая трубочку. – Штрафов, что ли, мало берете? На электронику капусты не хватает?
– Электроника – дело тонкое, – спокойно ответил мент. – Вы, к примеру, выкурите сигарету или, скажем, квасу выпьете, а она показывает: готово, пьяный! По старинке оно надежнее. Для вас же лучше.
– Конечно, лучше, – проворчал водитель. – Последний раз, когда дул, думал, глаза лопнут, чуть полные штаны не навалил, ей-богу.