До следующего раза
Шрифт:
Мы с Сашкой одновременно схватились за рукоятку люка. Увы, это был последний механизм, который нас послушался. Ирисовые створки бесшумно раздвинулись, с легким хлопком уравнялось давление, и... все стрелки, все зайчики и все индикаторы дружно прыгнули на нуль. Пульт отключился. Напряжения в сетях как не бывало. Жужжание пульсации в аварийном блоке с микрореакторным дублированием и двойной защитой медленно смолкло.
– Саш, а Саш, - почему-то шепотом позвал я.
– По-моему, нам крышка. Это совсем другая планета...
Щурясь от яркого
– Нет, Костик, - наконец сказал он.
– Планета та самая. Просто нашего "жука" кто-то опустил в формалин...
...Вторые сутки мы бродили по песку, стараясь не терять из виду капсулу. Компас здесь был без надобности: магнитное поле отсутствовало начисто. Питания и воды хватит на две недели, еще есть НЗ - дополнительные пять суток надежды, а дальше что? Даже если чудом заработает передатчик, какие новости мы сообщим? Торчим в песках, а где они находятся, понятия не имеем. Океан при ближайшем рассмотрении оказался кварцевой пустыней. Тучи обладают любопытным свойством: если смотреть сверху, они есть, если снизу - их нет. Да что передатчик! Огня и то не добудешь, чтобы еду согреть: не из чего и нечем...
И вдруг в воздухе появилась ворона. Точнее, это потом обнаружилось, что ворона. Мы с Александром устроились в тени капсулы и жевали сухие мясные галеты, запивая их холодной кофейной бурдой: не оставалось ничего другого, как размешивать порошок растворимого кофе в теплой воде, нагретой на солнце. Близился вечер. Радостианские сутки длятся тридцать семь с половиной часов, день длинный, "сиеста" тянется долго, поэтому мы размякли, устав от жары, и сидели молча. Внезапно Сашка больно схватил меня за локоть и указал вверх. Над "жуком" кружила черная точка. В следующее мгновение Александр метнулся в капсулу и вернулся с биноклем и карабином в руках.
– Ты не поверишь, - сказал он после минутного созерцания.
– Ворона.
– Как ворона?
– Я даже испугался.
– Обыкновенная, черная, - он пожал плечами и прицелился.
– Саша, может, не надо? Может, подождем? Пускай снизится, поближе разглядим. Ну откуда здесь ворона?
– А если улетит? И потом, заряжено-то не пулей, а ампулой со снотворным.
Щелкнул выстрел. Ворона резко вильнула в сторону, сложила крылья, спикировала и уселась прямо перед нами, шагах в трех.
– Вы что, обалдели, что ли?
– возмущенно сказала она на прекрасном русском языке.
Саша выронил карабин. Я ахнул и сел - не сел, а плюхнулся - на ступеньку трапа.
– Нет, я спрашиваю, вы что, с ума посходили?
– продолжала ворона.
– Вот так летишь себе, не смотришь по сторонам, чуть зазеваешься - и привет!
– уже пуля в кишках сидит. Каково, а?
Я взглянул на Сашку и покрутил пальцем у виска. Он согласно закивал и надавил себе на глазное яблоко. Я повторил прием. Ворона двоилась. Прикусил губу, по-моему, до крови. Больно. На галлюцинацию, следовательно, не похоже.
Ворона,
– Только не вздумайте меня своими галетами соблазнять. Я птица разборчивая и неподкупная: на гадость вашу и смотреть не хочу. А червяков здесь полным-полно.
Ворона каркнула. Тут же - словно по сигналу - из песка полезли отвратительные, в большой палец толщиной, глазастые черви. Меня затошнило.
– То-то же, - наставительно сказала птица. Она, казалось, была отменно довольна. Каркнула еще раз, и червяки утянулись в песок.
– Впредь не пуляйте, не подумав. А то пускай на планету всякого. Как увидят что живое, сразу же палец на спусковой крючок. Прямо какие-то trigger-happy*. Really, trigger-happy-that's the word**.
Я вздрогнул. Ворона, очевидно, могла спокойно перейти на английский язык и трудностей не испытала бы.
– Я не пулей стрелял, - внезапно сказал Сашка. Бог ты мой, он... оправдывался!
– Я стрелял ампулой со снотворным.
– А мне откуда это знать?!
– осерчала ворона.
– Будто я разбираюсь, чем меня угостить хотят. Впрочем, раз не пулей - я вас прощаю. А снотворное свое заберите. Мне оно как-то ни к чему. У меня и так сон нормальный.
– И проклятая птица выплюнула на песок нашу ампулу.
Затем захлопала крыльями, тяжело подпрыгнула и улетела. Не улетела умчалась с такой поразительной скоростью, что мы и опомниться не успели, как она растворилась в зеленом небе.
Жалко, что некому было подслушать разговоры, которые мы вели той ночью, беспокойно вертясь в гамаках. Разговоры эти были - первый класс. Такие, например:
– Ну ладно, на планете обитают говорящие вороны. Примем как данность. Чего не бывает во Вселенной! Но откуда они русский язык знают? И английский?
– Очень просто: обучились в школе первой ступени.
– Мерси, ты очень сообразителен. А пули на лету где научились ловить?
– Пустяк! Военная подготовка под началом умудренных опытом столетних воронов.
– Гениально! Червяками командовать тоже армейский навык?
– Нет, это у них врожденное.
– Славненько поговорили... Ну, спи. Спокойной ночи!
– Уснешь тут...
Все-таки мы заснули. А когда лучи поднявшегося над горизонтом Арктура разбудили нас, мы поняли, что спокойно кончить дни нам здесь не дадут. В пятнадцати метрах от "жука" покоилась большая иссиня-фиолетовая лужа.
Минут десять мы изучали ее издали. Наконец Саша произнес:
– Ну как, Константин, может, позавтракаем сначала? Думается мне, если уж она появилась, то неспроста и надолго.
– Нет уж, давай-таки выясним, что ей нужно. Знаешь, как-то не до еды, пока она здесь торчит. Только карабин не бери. Вылезет какой-нибудь крокодил и начнет нас честить: мол, опять неправильно ведете себя.