До следующих свайпов
Шрифт:
Мне были безразличны местные "знаменистости". Однажды она мне так и о Панине заявила: "К нам в процесс придет сам Панин!". Я говорю: "Тот, что актер?". "Тот, что адвокат", — ответила она мне как будто перед ней стояла "темная", не ведающая, что говорит, крестьянка.
Когда я вернулась в кабинет, моя коллега — секретарь в предпенсионном возрасте сказала:
— Это у вас сейчас был процесс с той, что вчера бегала с ходатайством о переносе рассмотрения дела на другую дату, потому что не с кем оставить ребенка?
— Да. Но, скорее всего, она так бегала вчера, потому что её адвоката сегодня тоже
— А ответчик как? — с любопытством спросила она.
— Да, вроде, спокойный, неконфликтный...
— Присмотрелась бы ты к нему, Гасилова.
— Алёна Георгиевна, Вы что такое говорите?... У него вон супруга и ребенок, наверное, — возмутилась я, явно подумав о том, что меня "списали со счетов", так как на отношения с небрачным человеком я, по всей видимости, по ее мнению, не способна.
— Это ж ведь бывшая... Смотри, Гасилова, всякое бывает, а вдруг влюбится в тебя и женится.
— Не влюбится, — засмущалась я.
Когда я приехала домой к маме, чтобы на следующий день стать крестной новорожденной дочери тети, и начала перепечатывать со своих черновиков протоколы судебных заседаний, я наткнулась на их заседание, вспомнила процесс и решила поискать ответчика в социальной сети.
Я нашла его. У него был грустный статус, что-то о «страсти, в которой раньше сгорали оба», а плейлист был забит грустным рэпом. Я включила одну из его аудиозаписей и мне стало так жалко его.
В то же время я смотрела его фотографии и на некоторых из них увидела ее — истицу. Она была красивой, обеспеченной и фигуристой.
Они с ответчиком одинаково носили солнцезащитные очки похожих моделей, а их одежда часто совпадала по цветовой гамме — серые спортивные штанишки, например.
Он любил её...
Вот только любила ли его она?
Я смотрела фотографии и понимала, что я не их круга.
Я не чувствовала своей сексуальности, себя как личность, более того, я не чувствовала, что я живу. Мне казалось, что все это будет и у меня, но потом...
А пока я как робот шла к непонятной цели — школа, олимпиады, золотая медаль, университет. Я думала лишь о том, как добиться всеобщего признания, а следом за моей неуверенной в себе личностью шло одиночество. Я прекрасно помню свой выпускной, когда девочки, которые общались друг с другом, собрались в толпы и стали фотографироваться. Моя близкая подружка не пошла на выпускной и я была одна. Ну как одна? С самой лучшей своей подружкой — мамой. И тем не менее, когда она посмотрела на других и спросила меня: «А где же твои девочки?» — я очень расстроилась, нагрубила ей и уехала в оплаченный ресторан праздновать с другими сокурсниками, с которыми мало общалась. Поэтому говорить о том, что я чувствовала себя наполненной и самореализованной, не приходилось. Я просто хотела быть лучшей в том, к чему не чувствовала тяги. Что уж здесь говорить о «страсти, в которой сгорали оба?».
Щелкая фотографии ответчика одну за другой, я увидела, что он посещает интеллектуальное мероприятие «Мозгобойня» и выкладывает фото своих реакций в Интернет. Мне захотелось посетить эту игру...
Затем среди всего этого информационного многообразия его аккаунта в сети я увидела неуклюже нарисованное детское граффити в форме сердца.
"И зачем я только о нем думаю?" — споймав себя на этой мысли, я быстро закрыла страничку с его аккаунтом и начала протоколировать заседание по делу о выселении Журавликова.
Глава 4. Последующие заседания
Второе заседание с ответчиком я пропустила, так как как вошла в сан крестной феи. В тот день я много выпила и села в поезд, направляющийся в город М., где и проходило мое распределение.
Я помню, как по моим щекам катились слезы, потому что я думала, что потеряла одно судебное дело, которое моя судья искала в пятницу вечером. В голове постоянно представлялись картинки мусоровоза, увозящего мои дело и честь на переработку.
Вернувшись в суд, я узнала две хорошие новости: первая — судья сама отдала дело в другой суд и забыла об этом, второе — дело с моими любимыми сторонами, сгоравшими в страсти, еще не рассмотрено. Более того, судья направила кучу запросов в разные банки, агентство недвижимости, государственную автоинспекцию для того, чтобы узнать, есть ли у ответчика какая-либо недвижимость, транспортные средства и иные активы в собственности.
А следующее заседание по делу было назначено на восьмое февраля.
Я несказанно радовалась тому, что еще увижу его. Сама не знаю почему. Не было предпосылок. Он не вписывался в образ парня, которого я хотела бы видеть рядом с собой. Я хотела правильного парня — без темных супружеских историй, вообще без супружеских историй, а у этого, как потом оказалось, была приемная дочка от родившей ее до брака с ответчиком супруги. Удивительно, но как же такие девушки, умудряются находить хороших парней? А те, что пытаются чего-то в жизни добиться самостоятельно, страдают? Почему так?
В следующий процесс с ним я шла как на праздник.
Еще до этого праздника я решила обновить свой гардероб и купила красную кофту с прозрачными рукавами и воланами. Тестировать её на коллегах я стала гораздо раньше.
— Гасилова, у вас сегодня процесс тем разведенным? — спросила меня Алена Георгиевна, видимо, подозревая в легком секретарском флирте.
— Нет, — ответила я к её огромному удивлению.
— Ну смотри! Красивая кофточка...
После этого я действительно была смущена и решила не надевать эту кофту 8-ого февраля, чтобы так явно не подставляться.
Тем не менее, в тот день я была в предвкушении процесса. У меня как у секретаря судебного заседания была маленькая власть вызывать сторон и свидетелей, брать у них паспорта для удостоверения личности. И эту роль я играла весело и деловито. По крайней мере, мне так казалось в тот момент. На коридоре собралось много мужчин — друзья и знакомые ответчика, его отец, немного женщин — подруга и мать истицы. Тем не менее, это означало, что процесс будет долгим, протокол будет большим, и, возможно, стороны (в особенности, ответчик), захотят с ним ознакомиться . Помню адвоката ответчика — женщину лет 40, честную, добрую играющую «по правилам», адвоката истицы — мужчину лет 50 с лишним в очках, того, что за словом в карман не полезет, с хорошим чувством юмора, который хорошо знает и выполняет свою работу.