До тебя

Дуглас Пенелопа

– Мам, хватит. Я не хочу…

– Я должна, – перебила она, всхлипнув. – Пожалуйста. Помню, сначала ты расстроился, потом рассердился. Сказал, что стыдишься меня, что у других детей мамы и папы лучше. Я поругала тебя, и отправила в комнату.

Мэдмэн скулит у меня под дверью. Дождь барабанит в окно.

– Я не помню.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты действительно не помнил, Джаред. Но, к сожалению, эта татуировка доказывает, что помнишь. – Мама перестала плакать, однако слезы все еще блестели у нее на щеках. –

Примерно десять минут спустя я поднялась к тебе в спальню. Не хотела смотреть тебе в глаза, но понимала, что ты прав, и должна была извиниться. Когда открыла дверь, ты выглядывал из открытого окна, смеясь.

Задумавшись, она сделала паузу, глядя в никуда.

– Тэйт, – наконец произнесла мама, – открыла балконные двери. У нее в комнате было темно, за исключением зажженной японской лампы, которую ты и ее отец смастерили ей в качестве раннего подарка на день рождения. – Она слабо улыбнулась. – Песня Beastie Boys "Fight For Your Right" играла на полную громкость, и Тэйт танцевала как заведенная… специально для тебя. Она сияла, скакала по комнате, словно маленькая звездочка в ночной рубашке. – Мать подняла глаза. – Тэйт пыталась тебя развеселить.

Стоило мне увидеть ее, и я уже не чувствовал себя дерьмово. Мама была забыта. Мой день рождения был забыт.

Тэйт стала для меня роднее, чем кровные родственники.

С того момента я больше не хотел быть с ней порознь.

– Джаред, я плохая мать. – Она с трудом сглотнула, очевидно, стараясь сдержать новый поток слез. Я отвел взгляд, не в силах посмотреть ей в глаза.

– Я все равно справился, мам.

– Да… каким-то чудом. Я горжусь тобой. Ты сильный. Не идешь ни у кого на поводу. Я знаю, что отпущу тебя в жизнь человеком, способным выдержать любые испытания. – Легкость в ее тоне сменилась серьезностью и уверенностью. – Я ни за что не променяла бы тебя на другого сына. Но, Джаред, ты несчастлив.

Воздух вдруг стал вязким, я будто в ловушку попал, и не знал, как из нее выбраться.

– А кто счастлив? Ты? – рявкнул я.

– Джаред, мне было семнадцать, когда я забеременела тобой. – Мать обхватила себя руками, скорее, чтобы от чего-то спрятаться, чем согреться. – Сейчас мне всего тридцать шесть. Мои бывшие одноклассники… некоторые из них… только начинают обзаводиться семьями. Я была так молода. Без поддержки. Я не успела пожить, прежде чем мой мир перевернулся вверх тормашками…

– Да, хорошо, понимаю, – перебил ее. – После июня я перестану быть для тебя обузой.

– Я не то имела в виду, – хрипло ответила она, подойдя ближе, и подняла руку, словно в попытке остановить мои мысли. – Ты был даром, Джаред. Светом. А твой отец – адом. Я думала, что любила его. Он был сильным, уверенным, дерзким. Я боготворила его… – мама не договорила. Клянусь, я буквально слышал, как разбивается ее сердце, когда она потупила взгляд.

Мне не хотелось выслушивать про этого козла, но я понимал, что матери нужно выговориться. И по какой-то причине хотел предоставить ей такой шанс.

– Я боготворила его где-то с месяц, – продолжила она. –

Достаточно, чтобы забеременеть и застрять с ним. – Затем мама снова посмотрела на меня. – Но я была юной и наивной. Считала, будто все знаю. Выпивка стала моей отдушиной, и я бросила тебя. Ты ничем не заслужил такую жизнь. Когда увидела той ночью, как Тэйт старалась тебя порадовать, я ей позволила. Следующим утром тебя в комнате не оказалось. Выглянув из окна, заметила, что вы оба спали у нее на кровати. И я это позволила. На протяжении всех лет мне было известно, что ты пробирался к ней на ночевки. Я не препятствовала, потому что Тэйт, в отличие от меня, делала тебя счастливым.

Самые чистые, искренние, замечательные отношения в моей жизни. А я потратил годы, чтобы замарать их.

От осознания все внутри завязалось узлом. Я хотел заехать кулаком в чертову кирпичную стену.

– Господи. – Провел пальцами по волосам, зажмурился и прошептал для себя: – Я так ужасно с ней обращался.

Моя мать, как и мистер Брандт, скорее всего понятия не имела, через что прошла Тэйт моими стараниями, но знала, что мы больше не дружили.

– Милый, ты со всеми ужасно обращался. С кем-то заслуженно, с кем-то – нет. Но Тэйт тебя любит. Она твой лучший друг. Она тебя простит.

Простит ли?

– Я люблю ее. – Никогда еще я не был столь честен и откровенен в разговоре с мамой.

Отец мог поцеловать себя в задницу, и мы бы с матерью все пережили, так или иначе. Но Тэйт? Она была мне нужна.

– Я знаю, что ты ее любишь. А я люблю тебя, – сказала мама, положив ладонь мне на щеку. – Не позволяй отцу или мне лишить тебя чего-либо еще, понял?

Глаза обожгло от подступивших слез, и я не смог их сдержать.

– Откуда мне знать, что я не стану таким же, как он? – прошептал я.

Мать молча смотрела на меня в течение нескольких секунд, после чего прищурилась.

– Скажи ей правду, – посоветовала она. – Доверь ей все, особенно свое сердце. Сделав это, ты уже докажешь, что не похож на своего отца.

30

Вчера длилось вечно.

Завтра не наступало никогда.

Я посмотрел вниз на листок бумаги для принтера со словами с моей татуировки. Теперь я понимал, что они значат.

Я был долбанным круглым идиотом. Это уж точно.

Мало того, что дал бредням отца связать мне руки, к тому же охотно позволил ненависти контролировать себя, ошибочно полагая, будто от этого стану сильнее.

Нагнувшись, приложил лист к бедру, и дописал еще одну строчку.

До тебя.

Почувствовав, как груз рухнул с плеч, прикрепил записку к дереву, расположенному между нашими домами, затем поднял с земли остальные приспособления.

Отойдя немного назад, окинул взглядом огромный клен, яркий не только из-за красно-золотистой листвы, но и из-за сотен белых гирлянд и нескольких ламп, которые я развесил по веткам.