До тебя
Шрифт:
– О чем он говорит? – Пайпер стояла передо мной, но я даже не смотрел на нее.
– О Тэйт. Соседке Джареда, – отозвался Мэдок. – Она учится в нашей школе, но в прошлом году уехала, – объяснил он, а потом повернулся ко мне. – Ну, и где же она? Я скучаю по этой девчонке.
Он сел, а я уткнулся в свой телефон, но чувствовал, что приятель за мной наблюдает.
Идиот. Говнюк. Чертов друг.
Я покачал головой.
– Ее отец сейчас в командировке в Германии, ясно? Он получил там работу на семь месяцев
Компания мистера Брандта весной отправила его в Германию, поэтому с мая я приглядывал за их домом и забирал почту.
Мэдок посмотрел на меня таким взглядом, словно я только что запретил ему съесть мороженое на десерт.
– Облом, приятель. Хотя она, наверное, обрадовалась. Она нас терпеть не может.
И тут я ощутил смутное удовлетворение. Это точно.
Тем вечером, когда мистер Брандт рассказал мне о своей командировке, я устроил у себя дома очередную вечеринку. Вместо того чтобы напиваться где-то еще, я мог запросто надраться, никуда не уезжая. И это помогало.
Я ждал, что Тэйт вернется из Франции в июне, как только закончится учебный год, но, когда узнал, что ее не будет до декабря, у меня возникло желание впечатать кого-нибудь в стену.
Мне нравилось ненавидеть ее, и я хотел, чтобы она вернулась в свой проклятый дом.
Но я просто проглотил эту боль, как поступал с прошлой осени. Я уже привык выполнять все на автомате и делать вид, что происходящее меня не волнует.
И сейчас мне снова нужно было забыться.
– Поехали. – Я взял Пайпер за руку и потянул ее за собой к машине.
– Но я вся мокрая. Мне нужно переодеться, – пожаловалась она.
– Да, – с улыбкой отозвался я. – Я тебе помогу.
Дороги были чертовски скользкие. Этим летом дожди шли нечасто, и из-за масляной пленки на асфальте машину постоянно заносило.
Но здравого смысла притормозить у меня не хватило.
Я на скорости влетел на подъездную дорожку к дому и в гараж, хотя торопиться мне было некуда. Дома меня не ждало ничего, кроме тишины, а я не выносил тишину.
Закрыв гараж, я вошел в дом через кухню, стянул с себя черную футболку и бросил ее в корзину с грязным бельем. От нее пахло Пайпер.
– Эй, приятель, – поприветствовал я Мэдмэна, который слетел ко мне с лестницы. – Иди сюда.
Я открыл заднюю дверь, чтобы он мог сделать свои дела, и, не запирая ее, взбежал наверх, чтобы поставить свой отрубившийся мобильник на подзарядку.
Как только мне удалось его включить, пришло сообщение о пропущенном вызове от отца Тэйт.
Зачем он звонил?
Мы же всего несколько дней назад с ним переписывались. Он хотел убедиться, что со мной и с его домом все в порядке.
Я не знал, что ему сейчас от меня нужно, но в любом случае перезванивать ему сегодня не собирался.
Тут я резко вскинул голову, услышав
– Чертово дерево. – Я швырнул телефон на кровать и, подойдя к окну, поднял жалюзи. Проклятое дерево, которое росло между нашими с Тэйт окнами, приносило одни неудобства. Нам постоянно приходилось подрезать ветви, потому что в ином случае они пробили бы в доме дыры. Этой весной я сказал матери, что дерево нужно просто спилить, но технически оно росло на участке Брандтов, а они, полагаю, хотели его оставить.
Мистер Брандт обычно подстригал его в самый раз, не слишком сильно. Я мог дотянуться до ветвей даже после того, как их подрезали.
Подняв окно и высунувшись из него наружу, я обнаружил ветку, которая скребла по оконной раме над моей головой. Раз мистер Брандт уехал, мне самому придется разобраться с этим завтра.
Дождь лил как из ведра, и в ярком свете уличных фонарей все вокруг блестело. Я скользил взглядом по лабиринту ветвей, отгоняя воспоминания о том, как я царапал о них ноги или сидел на них вместе с Тэйт.
Я любил это проклятое дерево и хотел, чтобы его спилили.
И тут… я больше не смотрел на дерево.
Мой взгляд уловил луч солнца посреди темного неба, и, черт возьми, я оцепенел.
Тэйт?
– Какого черта? – прошептал я, не дыша и не моргая.
Она стояла в своей спальне, прислонившись к раме открытой балконной двери. И тоже смотрела на меня.
Что, черт побери, я вижу?
Она же должна быть в Германии со своим отцом как минимум до Рождества.
Я напрягся всем телом и оперся на подоконник, но глаз от нее оторвать не мог. Я словно оказался в альтернативной вселенной, где Тэйт была лакомством, а я умирал от голода.
Она вернулась.
Я на мгновение зажмурился и сглотнул, сердце колотилось чуть ли не в горле. Я был измучен, взволнован и благодарен одновременно.
Господи, она дома.
На ней были маленькие пижамные шортики и белая майка на тонких бретельках. Примерно в той же одежде она ложилась спать год назад, но по какой-то причине от одного ее вида сейчас в моей груди вспыхнуло пламя. Мне хотелось перебраться к ней в комнату по этому проклятому дереву, сорвать с нее одежду и любить ее так, словно минувших трех лет просто не было.
Ее волосы развевались на ветру, я чувствовал, что ее глаза уставились из темноты прямо на меня.
У меня пересохло во рту. Как же здорово было вновь почувствовать, что кровь и воздух свободно циркулируют в моем теле.
А потом она сделала шаг назад и закрыла двери.
Нет. Я сглотнул. Мне не хотелось, чтобы она уходила.
Давай. Иди к ней, найди повод для ссоры, сказал я себе, но покачал головой.
Нет. Просто оставь ее в покое. Она не думала обо мне, и мне нужно с этим смириться.