До вечера пятницы
Шрифт:
момент, и я хотел, чтобы она это увидела. После этого поцелуя, я хотел, чтобы она
держалась от меня подальше. Я не из тех парней, с которыми рядом находятся такие
милашки. Да, то, что я увидел её там не вечеринке, принесло мне некоторое облегчение.
Но я позволил этому чувству проявиться только на секунду. Сейчас, я не мог иметь дело
еще с чем-то, помимо моей семьи. Вчера вечером, тогда, как я слушал, как моя мама тихо
плачет в спальне, я знал,
близко похожей на неё.
Райкер закатил глаза.
– Ты знаешь это? Ты видел её? Конечно, она мило выглядит, но если она не дружит с
головой, то это фигово вдвойне.
– Как скажешь, можем мы поговорить о чем-нибудь более интересном?
– с конца стола
донеслось ворчание Гуннера.
20
Я ничего не добавил к разговору, потому что я знал её. Словно, она видела меня насквозь.
Видела мои мысли, и она понимала. Но также, она ожидала большего от меня.
Это было сложно принять. По какой-то сумасшедшей причине, я не хотел её подвести. В
тот же самый момент я хотел, чтобы она ненавидела меня настолько, чтобы и близко не
хотела ко мне подходить.
– У нас есть футбол, и нам надо выигрывать. Если мы начнем замарачиваться на
проблемах кузины нашего звездного квотэрбека, мы потерям команду. Все, о чем сейчас
нужно думать Брэди, это футбол. И не париться об окружающих ослах, - сказал Райкер.
Это было хорошей идеей. Если мы возьмем в этом году Штаты (прим. региональный
чемпионат США), нам нужно, чтобы Брэди был сосредоточен на одной вещи и только, на
футболе.
Я хотел выиграть чемпионат штата для моего отца. Он хотел бы этого. Он говорил, что
мой последний год в школе, это наш год. Я был полон решимости дать ему это. Не
зависимо оттого, что я должен был сделать.
Забыть тот поцелуй будет не легко, но я не хотел показывать Мэгги, уродство этого утра. Я
бы сорвался и вел себя так, от чего моя мама была бы в ужасе. Но я видел её глаза, и я
знал, что она получила послание. Я не был хорошим парнем. Я был не тем, кого нужно
узнать или кому можно довериться.
Когда я пришел домой после вечерней тренировки по футболу, стол был накрыт так, будто
мы были нормальной счастливой семьей. После моего рождения родители привезли меня
в этот дом из больницы. Это был единственный дом, который у меня был. Но
безопасности, которую я чувствовал, здесь уже не было. Сейчас я сталкивался со страхом
ежедневно, надеясь на чудо.
Моя мама приготовила ужин, такой же, как и большую часть моей жизни. Она по-
прежнему делала вид,
Каждый раз, когда у нее были на это силы, она вела себя так, как два года назад, до того, как папе поставили диагноз. Сегодня вечером мама даже поставила на стол вазу со
свежими цветами. Корзинка рядом была полна свежеиспеченного хлеба. В последнее
время она пекла очень много хлеба. Я решил, что таким образом она справлялась с
ситуацией.
– Ты дома, - сказала она с улыбкой, которая не коснулась её глаз, - Как тренировка?
Вот так она и справлялась: улыбка, которая настраивала на счастливый лад. Я не понимал, таким образом, она пыталась помочь мне справиться с ситуацией, или помогала себе. Папа
просто позволял ей делать все, что угодно, он не заставлял её смотреть правде в глаза. Он
обожал её. Обожал всегда.
Наш дом не был большим и напыщенным, в каком выросла она. Но она любила его. Она
заботилась о нем, сделала его уютным и теплым, и приглашение сюда, было
доказательством того, что она гордилась жизнью, которую отец подарил ей. Она ни разу не
говорила о своем прошлом или жизни, которую она оставила позади, когда вышла замуж
за папу.
21
– Все хорошо. Мы готовы к вечеру пятницы. Я уверен, мы сделаем это, - был мой ответ.
Потому, что, как и папа, я не хотел её ранить. Если она притворялась, что наша жизнь
была нормальной, тогда я буду притворяться ради неё.
– Папа будет есть с нами?
– спросил я, мечтая, чтобы сегодня ему стало получше. Когда я
уходил, этим утром, он все еще спал. Рвоты не было, и прошлая ночь казалось, прошла
спокойно.
Она просияла, и я почти поверил, что свет в глазах был реальным.
– Да. Он только оденется после душа. Он с нетерпением ждет новостей с тренировки. Я
думаю, он больше тебя волнуется по поводу игры в пятницу вечером.
Он был взволнован, но сможет ли он пойти? В прошлом году он был не так плох и мог
присутствовать на игре. Тогда он был в состоянии сидеть на трибуне и смотреть. Но
теперь я не мог себе вообразить этого. В прошлом месяце дела приняли дурной оборот, и
ему становилось все хуже.
Я не хотел, чтобы отпущенное ему время сократилось, когда он проводил его со мной на
играх, в то время, как он должен был отдыхать.
– Что на ужин?
– спросил я, меняя тему. Говорить о папе и футболе было сложно. Я вырос
любя футбол потому, что отец его любил больше всего в жизни, уступая только своей