До вечера пятницы
Шрифт:
Я просунул голову в дверь.
– Давай же, сделаем это. Я буду здесь, с тобой, все время.
Она улыбнулась с облегчением, и мое сердце затрепетало в груди. Она заставляла меня
чувствовать то, что я никогда не чувствовал. Чувствовать какие -то вещи, которых мне
хотелось все больше. Вещи, без которых я не хочу жить.
Я проследовал за ней внутрь дома, и конечно же, все трое Хиггинсов сидели в гостиной в
ожидании.
Брэди единственный, кто был расслаблен
столике, лежал блокнот и ручка. Интересно, она его специально купила для этого
разговора.
130
Мэгги вошла в комнату и встала напротив них, а я снова взял её за руку. Она могла сделать
это. Я был в ней уверен.
– Я хотела бы снова заговорить, - сказала она мягким голосом и посмотрела на дядю и
тетю. Я никогда не видел у Буна таких больших глаз.
– Я хочу быть частью этой семьи. Я готова для этого. Но мне нужно, чтобы вы кое-что
поняли, - сказала она им, затем, посмотрела на меня. Её рука все еще была в моей, и я
кивнул, чтобы её успокоить.
– Я не хочу говорить о....о том дне. Я не хочу говорить о нем. Я не хочу говорить с
психоаналитиками.
Я хочу говорить о моей маме. О хороших воспоминаниях. Мне нравится думать о ней, и я
уже говорила о маме с Уэстом, очень много. Он слушал, но я хочу поделиться
воспоминаниями с другими людьми, которые знали и любили её. Но об остальном....я не
могу. Я перестала разговаривать, чтобы защитить себя. От себя и от всех остальных. Вот
так я выживала, - она остановилась в ожидании.
Корали встала и слезы покатились из её глаз.
– Мы не буем разговаривать на те темы, на которые ты не хочешь говорить, Мэгги. Я
обещаю тебе. Я просто.....,- она всхлипнула, - Как же хорошо, снова слышать твой голос, -
наконец-то сказала она, потом прикрыла рот и снова всхлипнула.
Плечи Мэгги расслабились, именно это она и хотела услышать.
Бун посмотрел на меня, потом на Мэгги.
– Я считаю, что он, помог тебе начать говорить. Он нуждался в тебе и ты знала, как помочь
ему, поэтому ты с ним разговаривал .
Твоя мама поступила бы также.
Он перевел все своё внимание на меня.
– Она такая же, как и её мама. Особенная, добрая, милая. Но и сильная.
Она многое пережила. И это все, - глядя на нас, говорил он, - это больше чем, дружба, теперь ты должен быть уверен, что позаботишься о ней. Ты обидишь её, и я обижу тебя.
Не забывай, кто ты.
Он защищал её. Как отец. Так, как должен был делать её родной отец. Мне всегда
нравился Бун Хиггинс, а сейчас он поднялся в моих глазах еще выше. Он будет Мэгги
настоящим отцом. Тот, кто был дан, разрушил её жизнь.
Я кивнул.
– Да, сыр. Я знаю, насколько она особенная. Я никогда не причиню ей боль. Я клянусь.
Казалось, он не очень мне поверил, и посмотрел на Мэгги.
– Я люблю тебя, маленькая девочка. Я любил твою маму. Её изменила всю нашу жизнь, но
особенно изменила твою жизнь. Мы хотим помочь тебе исцелиться.
Если ты нам позволишь.
131
Слезы катились по щекам Мэгги, а я боролся со своим инстинктом сгрести её в свои
объятия и утешить. Ей надо пройти через это с ними. Я не могу теперь уйти.
– Спасибо вам. Я...рада быть здесь. Мне нравится этот дом и каждый из вас. Я чувствую
себя в безопасности, впервые за последнее долго время. Спасибо вам, что дали мне крышу
над головой.
Брэди встал.
– Я, правда рад, что ты приехала, а я наконец-то оборудовал себе на чердаке спальню, -
сказал он и подмигнул ей.
Мэгги рассмеялась, и я боролся с чувством ревности, что кто-то кроме меня заставляет её
смеяться. Мне нравится её смех, и кажется, что я был от него зависим.
Теперь у нее есть семья. Она впустила их в свою жизнь.
Мэгги больше не будет молчать.
Мэгги и тетя Корали после обеда отправились в магазин за продуктами. Мне же нужно
было съездить домой, потому, что мама хотела, чтобы я попрощался с бабушкой, которая
сегодня уезжала. Я успевал игнорировать эту женщину все время, пока она гостила у нас.
Единственный раз, когда мама была без неё, это на последней пятничной игре.
Войдя внутрь, я остановился, когда увидел несколько чемоданов у входной двери. Один из
них принадлежал моей маме. Бабушка сидела на диване, держа спину прямо, а её руки
располагались на коленях, будто она позировала для фото. Зрелище, честно говоря, было
жутким.
– Мам, - позвал я, вместо того, чтобы поговорить с этой женщиной на диване.
Моя мать вышла из-за угла, с еще одной сумкой в руке. Она была в с смятении и
нервничала, тошнота подкатила к горлу. Я застыл. Мы не разговаривали об этом, но я был
уверен, чертовски уверен, не покидать Лоутон.
– Что происходит?
– спросил я, борясь со страхом, пройти дальше в комнату.
Мама с грустью посмотрела на меня и поставила сумку на свой чемодан.
– Я хотела поговорить с тобой, прежде, чем ты уедешь этим утром, но ты просто взял и
ушел. Ничего страшного. У тебя есть своя жизнь. Я не хочу менять твою жизнь. Я
просто...
– она взглянула на мать и снова посмотрела на меня, - Мне нужно отдохнуть от
этого места. Находится в этом доме тяжело для меня. Я продолжаю думать и ждать, что