До встречи с тобой
Шрифт:
Миссис Трейнор уставилась на них обоих, пробормотала что-то насчет «простой вежливости» и вышла из комнаты.
Луиза выглядела немного расстроенной, но Уилл подъехал и что-то прошептал ей, и тогда я увидел. Она порозовела и засмеялась, как смеются, когда знают, что смеяться не следует. Как смеются заговорщики. Уилл повернулся к ней и велел отдохнуть. Отправиться домой, переодеться, быть может, вздремнуть.
— Я не могу гулять вокруг замка с человеком, у которого на лбу написано, что он провел бурную ночь, — добавил он.
— Бурную ночь? — не смог скрыть удивление я.
— Не в этом смысле. —
— Возьмите машину, — крикнул Уилл. — Так будет проще вернуться.
Я следил, как Уилл провожает ее взглядом до задней двери. Я поставил бы семь к четырем только на основании этого взгляда.
После ее ухода из него словно выпустили воздух. Похоже, Уилл держался до тех пор, пока его мать и Луиза не покинули флигель. Я не спускал с него глаз, и когда он перестал улыбаться, понял, что мне не нравится его вид. Его кожа была слегка пятнистой, он дважды поморщился, когда думал, что никто не смотрит, и мне отсюда было видно, что у него гусиная кожа. В голове прозвенел тревожный колокольчик, далекий, но пронзительный.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Уилл?
— Все в порядке. Не суетись.
— Может, скажешь мне, где болит?
Видимо, он смирился, словно знал, что я вижу его насквозь. Мы уже давно работали вместе.
— Ладно. Голова немного болит. И… э-э-э… мне нужно сменить трубку. И как можно скорее.
Я перенес его из кресла на кровать и начал готовить оборудование.
— Когда Лу меняла их утром?
— Она не меняла, — поморщился он со слегка виноватым видом. — И вчера вечером тоже.
— Что?
Я проверил его пульс и схватил тонометр. Ну конечно, давление зашкаливало. Я положил ладонь ему на лоб, и она заблестела от пота. Я залез в шкафчик с лекарствами и растолок немного сосудорасширяющих средств. Развел их в воде и заставил выпить до капли. Затем усадил его на кровати и быстро сменил трубки, не переставая наблюдать.
— Дисрефлексия? [60]
— Угу. Не самый разумный поступок, Уилл.
Автономная дисрефлексия была нашим худшим кошмаром. Это была обширная гиперреакция тела Уилла на боль, дискомфорт… или, к примеру, переполненный катетер — тщетная и бессмысленная попытка поврежденной нервной системы сохранить контроль над происходящим. Дисрефлексия возникала ни с того ни с сего, и Уиллу приходилось туго. Он был бледен и дышал с трудом.
60
Дисрефлексия— осложнение, которое наблюдается при травмах позвоночника с повреждением спинного мозга выше грудного отдела. (Прим. ред.)
— Как кожа?
— Покалывает.
— Зрение?
— Нормально.
— Да ладно, приятель. Как думаешь, помощь нужна?
— Дай мне десять минут, Натан. Уверен, ты уже сделал все, что нужно. Дай мне десять минут. — Он закрыл глаза.
Я снова измерил кровяное давление, гадая, сколько можно тянуть, прежде чем звонить в «скорую». Я до чертиков боялся дисрефлексии, потому что никогда не знаешь, в какую сторону она повернет. Мы это уже проходили, когда я только начал работать
— Серьезно, Натан. Я скажу, если пойму, что дела плохи.
Уилл вздохнул, и я помог ему забраться поглубже и прислониться к изголовью.
Он рассказал, что Луиза так напилась, что он побоялся давать ей в руки свое оборудование.
— Одному Богу известно, куда она могла засунуть эти чертовы трубки, — хохотнул он.
Уилл сказал, что Луизе понадобилось почти полчаса, чтобы вытащить его из кресла и уложить в кровать. Они оба дважды оказались на полу.
— К счастью, мы оба так надрались, что ничего не почувствовали.
Ей хватило самообладания позвонить администратору и вызвать носильщика, чтобы помочь поднять Уилла.
— Отличный парень. Смутно припоминаю, как он настаивал, чтобы Луиза дала ему пятьдесят фунтов чаевых. Она явно была пьяна, потому что согласилась.
Когда Луиза наконец покинула его номер, Уилл боялся, что она не доберется до своего. Он так и видел, как она сворачивается на лестнице маленьким красным клубочком.
Мое собственное видение Луизы Кларк было менее великодушным.
— Уилл, приятель, давай в следующий раз ты будешь больше беспокоиться о себе?
— Все в порядке, Натан. Со мной все хорошо. Мне уже полегчало.
Я проверил пульс, чувствуя на себе его взгляд.
— Серьезно. Она не виновата.
Его давление понизилось. Кожа прямо на глазах приобретала здоровый оттенок. Я выдохнул и только сейчас понял, что все это время сдерживал дыхание.
Мы немного поболтали, дожидаясь, пока все окончательно успокоится, и обсуждая вчерашние события. Похоже, Уилл ничуть не переживал из-за бывшей подружки. Он говорил мало, но выглядел неплохо, несмотря на явную усталость.
Я отпустил его запястье.
— Кстати, отличная татуировка.
— Смотри только, не докатись до «Срока годности», — покосился он на меня.
Несмотря на пот, боль и инфекцию, Уилл в кои-то веки выглядел, как будто у него на уме появилось что-то еще, кроме единственного навязчивого желания. Я не мог отделаться от мысли, что если бы миссис Трейнор знала об этом, то не стала бы злиться.
Мы скрыли от Лу, что случилось в обед, Уилл заставил меня пообещать, — но вечером она вернулась притихшей. Ее лицо было бледным, а вымытые волосы стянуты на затылке, как будто она хотела выглядеть скромницей. Я примерно представлял, как она себя чувствует; порой, когда надираешься за полночь, утром все довольно прилично, но это потому, что алкоголь еще не выветрился. Старое доброе похмелье играет, словно кошка с мышью, и выжидает момент, чтобы цапнуть. Похоже, ее цапнуло в районе обеда.
Но вскоре стало ясно, что ее беспокоит не только похмелье.
Уилл все расспрашивал, почему она притихла.
— Ладно, — наконец призналась она, — просто я обнаружила, что не слишком умно уходить на всю ночь, если только что съехалась со своим парнем.
Она улыбалась, но улыбка была натянутой, и мы с Уиллом оба знали, что это не пустые слова.
Я не мог винить ее парня. Мне бы тоже не хотелось, чтобы моя женушка шлялась по ночам с чужим мужчиной, пусть даже квадриплегиком. А ведь он даже не видел, как Уилл смотрит на нее.