До встречи с тобой
Шрифт:
Ляля.
— Как ваше самочувствие? — спрашиваю пациентку палаты закрепленной за мной.
Скрипит дверь и фигура Туманова вырастает в тесной двухместной палате.
— Доброе утро, — здоровается, — Ольга Валерьевна, позвольте, — протягивает руку, прося дать ему планшет.
Отдаю так, чтобы наши пальцы не встретились. Он бровь приподнимает смотря на то как я быстро руку одергиваю. А вот нечего. Отврорачиваюсь, уделяя внимание больной. Проверяю шов после лапороскопии.
— подходите к процедурному кабинету минут через пятнадцать, я осмотрю на перевязке
— Нет. Все хорошо. Домой хочу, сын скучает.
— Завтра сможете с ним увидеться, смысла держать вас дольше нет. — Вставляет свои пять копеек руководитель.
Прикрываю веки, борясь с жеоанием закатить глаза. Все им произнесенное я могла озвучить самостоятельно. Зная, что пациента к выписке готовят, ординатор сам в силах осмотр произвести и анализы оценить.
— Жду вас в процедурной.
Поворачиваюсь что бы выйти из палаты. Но огромная фигура мать его, Ильи Валентиновича, загородила весь проход, протискиваюсь мимо, втянув грудь и задержав дыхание. Смотрю куда угодно, но не в его глаза, сейчас так отчетливо сверлящие меня как лазерный прицел.
— Ольга Валерьевна, — долетает в спину в коридоре, — На пять минут зайдите, — останавливаюсь и повернувшись вижу, что Туманов отворяет дверь его кабинета, — Нужно обсудить… моменты…с назначениями. — находит что ответить.
Ну окей, с назначениями значит?
Дверь за моей спиной закрывается, погружая кабинет в тишину, отрезая от больничной колготы.
Чувствую его каждой клеточкой, и нервно сжимаю в руках телефон. Вместо антистресса.
Секунда, две. Молчание затягивается.
Глазами по плакатам скольжу. Беременность, способы контрацепции, витамины…
— Ляль, — рука на моей талии, — Ляль.
— Не нужно меня трогать, — снимаю его ладонь с себя. — У вас ко мне какие то вопросы? Мое назначение подкорректировать или изменить? Я вся внимание Илья Валентинович. Буду рада услышать критику и поправки. — оборачиваюсь, сложив руки на груди. Закрываюсь. А сама тону в эмоциях вечера, ощущая его губы на своем теле. Вспоминаю невольно.
— А… хм… Ольга Валерьевна, — сухо и по деловому, хмурясь и сдвигая брови к переносице. — Я хотел бы объяснить вам совсем другое.
Молчу, пусть сам продолжает свою речь, ни в чем помогать не буду. И понять ничего не могу. Ведь можно было просто сказать, написать записку, сообщение в мессенджер. Но просто так сбежать…взрослый мужик…
— Ляль…
—Ольга Валерьевна, — обрываю его.
— Хорошо, я.. мне непривычно это все. Черт… — взъерошивает волосы пятерней, — Блять, Оль, я просто будить тебя не хотел, ты так сладко спала, а я привык дома спать. У меня принцип такой… вот как все это объяснить тебе и не обидеть… По-идиотски вышло.
— Все нормально, — максимально ровным голосом даю ответ. — Как там… сегодня одна, завтра другая, но спать только дома, да? Верно? Вот и спите там Илья Валентинович, а ко мне больше приезжать не стоит. У меня в квартире аура не та, диван жесткий и кровать маленькая. Это все, что сказать мне хотели? Меня
— Ну ты чего? — вновь на талию ладони его ложатся. — Ляль, я старый дурак с принципами и… привычками, — носом в мои волосы зарывается. — И отношения на работе это… сложно. И с такой молоденькой девочкой, от которой мозги плывут, когда ты рядом, тоже пиздец как сложно, — сквозь зубы проговаривает. — Мне нужно время, понимаешь? Не психуй. — поднимает мое лицо за подбородок, — Ты такая красивая… — горящими глазами по лицу бегает, останавливаясь на губах, — Крышу рвет. — губами к моим прикасается, раскрывая их. Языком по зубам, небу шарит. — Я сто лет не был в отношениях, Ляль.
— Мне идти нужно, — стараюсь отстраниться. — А вы должны понять чего хотите. И кого.
Отстраняюсь и покидаю его кабинет. Пока иду по коридору пытаюсь унять сердце из груди вырывающееся. Переварить его слова… понять смысл сказанного.
Но ничего не выходит, даже в перевязочной и процедурном кабинете, мои руки продолжают подрагивать, а пульс зашкаливать.
Я знаб что чертовски сильно пожалею о своих словах уже вечером. Как только увижу яркие герберы на своем столе на кухне. Что диван в зале мне вновь напомнит о вечере. Что стоя в душе я буду отчетливо видеть горячие картинки нашего там пребывания. И что Туманов единственный мужчина побывавший там… в моей компании.
Закусив губу иду в ординаторскую, раздрай какой-то у меня. Ничего не радует. И поцелуй этот непонятный тоже. Слова…
На автомате заполняю документы в рабочем компьютере, радуясь что здесь опять пусто.
Он окружен женщинами, работа такая, я ее принимаю. Женщины урологи тоже среди мужчин весь день. Но на планерке, щебетание слащавой блондинки, выставляющей на обозрение свои буфера явно не об эрозии или климаксе. И его глаза нырящие в это самое декольте точно не про врачебное желание осмотреть сочные дыньки. Тьфу ты… оставляю кружку с кофе. Аппетит пропал.
Я ревную. До меня доходит. Черт, я ведь правда его ревную.
Зачем мне это нужно, ну зачем? Смотрит в декольте одной, целует меня… так и там он может не ограничиваться. И не факт что ограничивается…
— Эм, простите, а Илья Валентинович где?
Поднимаю голову. Еще одна блонди. Новая. В форме. Он их тут коллекционирует? По возрасту и размеру груди?
— У себя в кабинете, — буркаю.
Дверь закрывается.
Ну вот, что и требовалось доказать. Бабник. Развел гарем.
Глава 36. Звонок.
Лялька.
Настроение? Не, не слышала. Оно окончательно испарилось. Заканчиваю работу на морально-волевых. Заставляю себя не думать ни о чем. Ни о том, что утром я проснулась одна, ни о пятиминутке с бюстом четвертого размера, ни о наглой коллеге выискивающей господина Туманова по ординаторским.
Все.
Как бы хорошо мне не было вчера, сегодня ровно на столько плохо. И пусть у меня все еще ноют мышцы между ног, губы болят от поцелуев.