До встречи с тобой
Шрифт:
— Ольга Валерьевна, у меня к вам вопросы по поводу… — ищу его быстро, — Семеновой из седьмой палаты, пройдемте.
Нахрена мне это? Потом, конечно, подумаю, но я соскучился. Черт.
Глава 44. Хватит плакать.
Ляля.
— … по поводу Семеновой из седьмой палаты, пройдемте.
Илья Валентинович которого я встречаю выходящим из сестринской нос к носу…
Иду за ним как на казнь.
В голове пусто, я ничего не помню про Семенову. Стараюсь выудить из памяти что-то. Но сейчас, ладно. Я соберусь.
Ну подумаешь, влюбилась в преподавателя. Четыре года назад… потом он оказался твоим руководителем в ординатуре. Потом ты с ним… что? Переспала. Растеклась лужицей, планов настроила. В голове детишкам имен напридумывала. А он что? А он: я не умею быть в отношениях. Я старый хрыч. Я женат на работе…
— Вы были на вечернем обходе? Как ее состояние после операции. Анализы.
Отвечаю на автомате. Перед глазами цифры и планшет с данными. Показатели и опрос пациентки.
Глаз не отвожу. Четко, по делу. Туманов как всегда приземлившись своей задницей на подоконник, руки уперев о белый пластик, кивает на мой отчет. Слушает. И глазами меня лапает. Я ощущаю его на лице, шее, груди, будто он лучом греет.
Не выдерживаю его рентгеновского взгляда и глаза вниз увожу. И… сбитые костяшки. У Ильи свежие раны. Их не было вчера. Резко глаза поднимаю, и затыкаюсь. Потому что только сейчас замечаю насколько уставший у него вид. Глаза покрасневшие. Лицо бледнее обычного. А я не видела до этого. Тряслась потому что.
— Вам бы… — пытаюсь тактично, — отдохнуть.
— Все верно, завтра утром мне на стол свежую биохимию Семеновой. Утром вместе на обход. И, — замолкает на мгновение, а я дыхание задерживаю, — благодарю за заботу. Ольга … Валерьевна.
— Спасибо. У меня отличные учителя.
— Я бы еще хотел извиниться.
— Не стоит. Все хорошо. Мы с вами просто коллеги. Я все четко поняла и уяснила. — Стараюсь изо всех сил чтобы голос не дрожал. Я же взрослая и смышленая девочка. Что бы он там не думал.
— Оль, —уставшим и тихим голосом, — Тебя больше никто не побеспокоит. Ничего не бойся.
Я сначала ничего не понимаю. Но потом… картинка, паззлы в моей голове начинают складываться. Он, что. Он… черт.
— Ты… вы… зачем Илья? Зачем ты полез? Твои руки, — я ближе к нему подхожу, в шаге останавливаюсь. — Твои руки, — едва касаюсь его кисти. — Ну зачем ты полез? А если бы…
— Все хорошо Оль. Твоя безопасность. Так было нужно. С руками все нормально. Заживут. Я мазь взял чудодейственную.
— Господи… — шепчу едва сдерживая слезы. — Илья, — ближе на шаг, последний между нами, совсем рядом он. Его дыхание и запах. Лицо: все морщинки на нем, ямочка у губ справа, глаза уставшие…
— Оля, ты просто больше не общайся с Глебом, окей? И вообще… в черный список его занеси, — сквозь зубы говорит.
— Глеб? Это… он? — догадка меня пугает.
— С его подачи. Все, больше я тебе ничего не скажу.
Я растерянно бегаю по его лицу глазами, сердце колотится как бешенное. Тук-тук, тук-тук… Он нашел обидчиков, мне больше не кого бояться. Он их… наказал.
— Ну не плачь Оль, — стирает соленую дорожку с щеки едва ощутимым касанием. — Хватит плакать. — второй рукой меня приобнимает, спускаясь ладонью к талии. — Все у тебя хорошо, — слогами проговаривает тихо.
Закусываю губу. Привычка с детства. В груди разгорается такой пожар… что дышать едва могу. Во мне множество эмоций. Благодарность, гордость, нежность… и чертовы бабочки с щекочущими крылышками.
— Езжай домой, — вновь тихо и твердо, уже без нежности, не сводя глаз с моих губ.
— Х.. хорошо, — головой киваю словно болванчик. Смотрю на него загипнотизированно и ощущаю как его пальцы на моей талии сжимают пижаму в кулак, натягивая ее спереди.
— Аш…
— Пока, — чуть отшагиваю, — Пока…
Глава 45. Долгожданный звонок.
Лялька.
— Не кисни подруга. У тебя лицо такое… — машет ложечкой, — уставшее, грустное. Давай колись, что у тебя происходит. Твой Туманов тебя… заездил? — приподнимает брови. Ложкой ныряет в ведерко с мороженным. — Боже как это вкусно…
— Свет, да все нормально с работой. Я устаю конечно, но, сама выбрала эту профессию и мне все нравится.
Я же без особого энтузиазма ковыряю подтаявшее лакомство. Нет аппетита.
— А на личном как? Ты такая загодчно - молчаливая… ну? — испытующе на меня смотрит. — О… так у вас что… было уже да? Тебя легко вычислить Олька, ты краснеешь.
— Было, — вздыхаю. Признаюсь.
— Тааак, с этого места поподробнее, — пододвигает себе мороженное, как в кинотеатре ей богу…
— Ну… так получилось. Что на восьмое марта. Было и все. — Не хочу делиться таким личным и сокровенным. Света дама без комплексов и может мне все рассказывать, я так не могу. То что было у нас с Ильей пусть останется между нами. Не хочу и все тут.
— Офигеть, — проговаривает по слогам. — Поняла, что подробностей не будет. Молчала как партизан все это время. Ладно. Я тебе знаешь что еще расказать хотела. Глеба, твоего бывшего, — морщусь от этого словосочетания, — Вместе с его корешами поймали на употреблении запрещенки. Сидят в СИЗО. Там и хранение и употребление. Все в шоке.
— Я не хочу о нем разговаривать Света, — поднимаю на нее глаза.
Думать о том, что он способен на такие подлости противно. Это даже не подлости = это преступление. Запугивание с применением физической силы. До сих пор коленки болят.
— А что такое? Почему ты так категорична? Он был твоим парнем.
— А потом подослал своих друзей ко мне. В клубе. И потом в больнице два раза. — Светкины брови ползут на лоб, ложка падает в ведерко, — Илья их нашел.
— Пиздец, прости господи. Ты почему молчала дуреха? Почему ничего не рассказала мне, отцу не пожаловалась?
— Свет, ты в своем уме? Папе рассказать… во - первых от в командировке. Он будет волноваться. Я думала, что пронесет.
— А мне почему не рассказала?