До встречи в СССР! Империя Добра
Шрифт:
Здесь всё говорит само за себя. Конечно, в некрологах плохого не пишут, но такое чуть ли не текстуальное единодушие — это свидетельство того, что газеты не отделывались дежурными высокими фразами, а писали о том, что было в действительности. И писали то, что никогда они не писали ни до, ни после о любом другом из европейских монархов.
ЧЕРЕЗ четыре года после смерти Александра — 24 августа 1898 года российский министр иностранных дел Муравьев вручил меморандум всем аккредитованным в Петербурге иностранным дипломатическим представителям. Россия предлагала начать изыскание «на путях международной дискуссии наиболее действенных средств к тому, чтобы обеспечить всем народам блага действительного и прочного мира, и прежде всего — положить конец прогрессирующему развитию вооружений».
Инициативу России обычно объясняют наметившимся нашим отставанием в вооружениях, но как ни смотри, а Россия предлагала вначале заморозить, а потом и сократить военные бюджеты и вооружённые силы во имя будущего всеобщего разоружения и, соответственно, — вечного мира.
В преддверии нового века просто осмеять эту идею, да ещё выдвинутую чуть ли не лично российским императором Николаем II, уже никто не решался. В 1899 году в Гааге была проведена всемирная конференция с участием 27 государств мира (не были тогда представлены страны Центральной и Южной Америки, которые участвовали во второй конференции 1907 года).
Да, через семь лет после 2-й Гаагской конференции началась Первая мировая война с участием России. Но лишь Россия — пусть и заведомо безнадёжно — официально пыталась перевести человечество с путей подготовки войны на путь обеспечения мира.
От праславянских Кузнецов-змееборцев до Гаагской мирной конференции 1899 года эта линия была в поведении России выдержана с такой последовательностью, что выделяла нас из общего ряда народов и государств решительно и уникально.
Окончательно эту линию утвердит уже Советская Страна Добра, приняв «Закон о защите мира».
Мир всегда был основополагающим принципом Русской Вселенной. И поэтому так много народов вошло в её орбиты естественно, без особого внутреннего сопротивления. Понятия «Русь», «Россия» всегда были более широкими, чем «русский» в узконациональном смысле. «Арап» Ганнибал, датчанин Даль, грузины Багратион и Джугашвили-Сталин, евреи Левитан и Лавочкин говорили: «Мы, русские…» — без какого-либо насилия над собой и истиной. Это так и было!
Интересный факт: уже в период монголо-татарского ига — не сразу, конечно, а ко второй половине этого периода — некоторые из завоевателей крестились и переходили в русское подданство, закладывая основы многих известных русских дворянских родов.
Например, родословная Бахметевых сообщает о том, как к великому московскому князю Василию II Васильевичу Тёмному «выехали служить два царевича, Касим и Егуп Бахметы… со многими татарами»… С ними был и мурза Аслан-Бахмет, принявший православную веру и крестившийся под именем Иеремии.
Предок рода Ермоловых тоже выехал на Москву из Золотой Орды, крестился Иоанном, а правнук его Трофим был уже боярином. «Ордынских» корней в русском дворянстве немало: Вельяминовы, Сабуровы, Годуновы… Сотни фамилий тюркского происхождения насчитывает монография известного советского тюрколога Николая Александровича Баскакова, которая так и называется: «Русские фамилии тюркского происхождения».
К слову, история дворянской фамилии Баскаковых особенно показательна. Баскаками называли татарских сборщиков дани, но примерно через сто лет после разгрома Руси население стало противиться сбору дани так активно, что эту функцию в начале XIV века ханы передали русским князьям. После отмены системы баскачества баскак Миратан, имевший резиденцию в Боровске, крестился с именем Мартына и поселился в селе Кудинове в трёх вёрстах от Боровска. Имел сына Ивана и внука Парфения (преподобный Пафнутий Боровский)…
Подобные примеры имеются в истории многих европейских народов. Однако говорить о притоке прочно и быстро «русеющих» иноверцев, уже в третьем, если не во втором поколении становящихся полностью русскими, как о явлении можно только применительно к формирующейся Русской Вселенной!
Предок рода Мусиных-Пушкиных — «муж честен Радша» — выехал в Россию из Германии «во дни княжения святого благоверного великого князя Александра Невского». Как отмечает родословная: «От сего Радши произошли Бутурлины, Кологривовы, Неклюдовы и иные знатные фамилии».
Предки
Дворяне Шетнёвы и Дохтуровы вели свой род от выходца из Греции, Бантыш-Каменские — из Молдавии, Лашкарёвы — из Грузии…
Эти, взятые почти наугад, примеры не единичны, а наоборот — весьма типичны для давней русской истории. И тому имелись глубокие причины, свойственные лишь Русской Вселенной. Это уже давно понимали умные русские люди, начиная с Петра Великого, если не с Ивана Калиты и Ивана Грозного, а то и ранее… Понимают это умные русские люди и сейчас.
Так, работая над этой книгой, я почти случайно познакомился с воззрениями на проблему донецкого политолога (по образованию — филолога) Станислава Кочеткова. Некоторые его мысли показались мне настолько интересными, что я приведу обширную цитату из той распечатки, которая была в моём распоряжении, полностью сохраняя стиль её автора:
«Русь выступила носительницей переосвоенной византийской духовной матрицы, которая уже более-менее однозначно определена даже в Евангелии: «Пред ликом Господним несть еллина и несть иудея». То бишь Византийская империя была изначально интернациональным, полинациональным или космополитическим «христианским» государством, вместо национальной идеи в его матрице — «знаковое слияние»…
Русь наследовала византийскую матрицу… Русь, а потом Россия осознавали себя не «национальным» государством, а государством «православным», то есть тем, в котором всегда найдётся место «братьям по вере других народов». Так и первоначальная борьба против татарско-монгольских захватчиков (а там ведь тоже было море языков, племён и народов) заканчивалась после принятия «врагом» православия <…> При Иване Грозном начинается «расширение византийской матрицы»: русские учатся веротерпимости (точнее — сохраняют способность к веротерпимости. — С.К. ) в том плане, что, мол, «если на ваших землях нет притеснения православной вере, то нет и вам притеснения за веру».
Это ГРОМАДНЫЙ шаг, который византийская мыслительная матрица совершить не смогла… Россия из «государства православных» становится <…> «государством для православных и их друзей». А в XVIII — первой трети XIX века, после расширения территории Российской империи на Кавказ, Среднюю Азию, Польшу, Прибалтику, Финляндию, Украину (некорректное включение, поскольку Украина — момент абсолютно отдельный. — С.К. ) и Беларусь, — <…> вообще государством «воинствующей веротерпимости».
Последнее выражение — «воинствующая веротерпимость» — выглядит особенно неплохо. Оно весьма точно отражает суть русской натуры! С одной стороны, веротерпимость подразумевает, казалось бы, не воинственность, а, напротив, склонность к компромиссу. С другой стороны — прочно лишь то Добро, которое имеет кулаки для отпора Злу. Поэтому воинствующая веротерпимость — это активное отрицание нетерпимости. Иными словами, это высшая форма терпимости.
КОНЕЧНО, не на одном религиозном факторе была основана Русская Вселенная. Но сам этот фактор в Русской Вселенной имел отличное от других стран значение. Идея равноправия людей перед Богом ещё до принятия русскими славянами христианства глубоко укоренилась в русской душе в виде принципа равноправия людей перед Судьбой и Природой. Недаром античные авторы раз за разом отмечали, что славяне не обращают пленников в рабов, а включают их в свою общину, но только в том случае, если сами пленники делают такой выбор. В русских славянах в силу ряда причин никогда не были сильны настроения национальной обособленности, не говоря уже о национальной спеси…