Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
Шрифт:
— Постойте! — крикнула м-ль де Сувини, схватив Жана де Верта за руку.
— Вы согласны?
— Он будет спасен?
— Чего вы боитесь? Если мне это не удастся, вы будете свободны.
— Ладно, я согласна! Если он будет жить, моя рука будет принадлежать вам.
— Рассчитывайте теперь на меня! — сказал Жан де Верт. И, коснувшись губами ледяной руки Адриен, он вышел.
Возможно, в большей степени, он полагался на свой титул посла, чем на кольцо Армана-Луи. Да и мог ли шведский король в чем-либо отказать чрезвычайному послу Его
Он знал, что король Густав-Адольф, покинув место стоянки двух кавалерийских полков, где шел смотр, вновь приближался к Карлскроне, чтобы отправиться в Эльфснаб. Он был почти уверен, что встретится с ним.
Увидев, что Жан де Верт шел по галерее с высоко поднятой головой, Диана, напуганная его победным видом, стремительно вышла к Адриен.
Она застала её бледной, с лихорадочным блеском в глазах.
— Я видела Жана де Верта, — сказала м-ль де Парделан. — Он улыбался — это напугало меня.
— Ты не знаешь еще… Он спасет господина де ла Герш. — Он!?
Адриен утвердительно кивнула головой.
Но, видя её бледность, лихорадочный блеск глаз и нечто необъяснимое в лице, м-ль де Парделан догадалась: что-то ужасное угрожало Адриен.
— Боже милостивый! — сказала она. — И какую же цену он запросил?
Грудь м-ль де Сувини сотрясли рыдания.
— Ах, ты же знаешь! Ты все знаешь! Я выхожу за него замуж! — вскричала она.
— Вот ничтожный!.. И ты согласилась?.. Ах, бедная Адриен!
— Я хочу, чтоб он жил! И потому я сдержу обещание…но взяв мою руку, Жан де Верт получит лишь труп!
— Адриен! — вскричала Диана.
Но Адриен высвободилась из объятий м-ль де Парделан. — И ты могла подумать, что живая, я буду принадлежать тому кого ненавижу? Пусть только он спасет Армана-Луи, а я умру!
25. Да здравствует король!
Дорога уносилась под копытами лошади Магнуса. Все время пути он держал одну руку на шкатулке, которую доверила ему Маргарита. В ней была жизнь г-на де ла Герш, в ней было его спасение. За долго до рассвета он добрался до лагеря кавалерийских полков. Уже на первых аванпостах его хотели задержать.
— Приказ короля пропустить! — говорил Магнус.
И его рука лихорадочно доставала лист бумаги, который Маргарита вложила в шкатулку из слоновой кости.
Без передышки несясь во весь опор, он прибыл наконец к дому короля. Там его встретил офицер.
— Мне надо поговорить с королем, немедленно, сию минуту! — сказал Магнус.
— Это невозможно. Его величество работает; никто не может войти к нему в комнату, пока он не позовет сам.
— Вот, посмотрите сюда! — И Магнус предъявил ему письмо-талисман.
— Если вы знаете почерк короля, читайте!
На листе бумаги были слова:
«Пропустить в любом месте, в любое время,
Я, король Густав-Адольф».
— Проходите! — сказал офицер с поклоном, пропуская Магнуса вперед.
Магнус
Большую часть ночи король провел в работе. Постель его не была расстелена. Понятно было, что Густав-Адольф едва ли спал несколько часов, завернувшись в свой плащ. Две свечи горели на его столе, заваленном депешами.
Увидев письмо, представленное ему Магнусом, король встал.
— Что-то с ребенком?.. Или с Маргаритой?!.. — тревожно спросил он, побледнев.
— Читайте, сир! — не дав договорить ему, сказал Магнус, протягивая листок бумаги, исписанный рукой Маргариты.
— Ах, так это о господине де ла Герш! — понял наконец король.
— Сир! Одному честному человеку угрожает смертельная опасность. Его преступление состоит в том, что он защищался от бандита. Неужели же он найдет смерть в этом королевстве, куда он прибыл просить убежища? Надо ли говорить о том, что перед тем, как покинуть Францию, он виделся с кардиналом де Ришелье, и что жизнь его и та весть, которую он привез от кардинала, важны для Вашего величества! Спасите его, Сир, и ваша армия пополнится ещё одним отважным офицером!
Голос Магнуса дрожал, две крупные слезы выступившие на ресницы, медленно покатились по его щекам.
Уже забрезжил рассвет, в окно заглянули первые лучики солнца.
— Ах! Если он умрет, это будет моим позором! — сказал король.
Магнус молча приклонил колено, чтобы поцеловать ему руку.
Густав-Адольф взял перо, намереваясь написать приказ, но, вдруг бросив его, сказал:
— Нет! Господин де ла Герш сам рисковал без оглядки, чтобы спасти Маргариту, потому и я тоже сам лично должен спасти его!
— Ах, какой король! — восхитился Магнус. — Ради такого и сто тысяч человек готовы будут умереть!
И Магнус взглянул на часы.
— Да, — согласился Густав-Адольф, перехватив этот взгляд Магнуса, полный тревоги. — Скоро семь. Мы будем вовремя!
— Сир! Предоставьте мне скакать впереди! Я буду всюду кричать: «Служба Его величества короля!». Мы загоним трех или четырех лошадей, и мы прибудем в срок!
— На то Божья воля! — сказал король.
Он позвал капитана гвардейцев.
— Чтобы через час отдали сигнал «седлать!», — распорядился король. — И два полка отправить в Эльфснат. Потом ждать новых приказов. Я уезжаю.
— Один?
— Один.
Шведская армия была приучена к строгой дисциплине и так привыкла к быстрым сбором и передвижением короля, который то и дело отдавал приказания лично и действовал как солдат, что офицер поклонился в ответ без вопросов.
Через три минуты два всадника во весь опор мчались по Карлскронской дороге.
Магнус, пригнувшись к шее лошади, скакал впереди. На местах смены лошадей он кричал громовым голосом, превращая в королевского слугу каждого форейтора и батрака, и, точно молния, Густав-Адольф и его спутник уносились дальше по дороге в Карлскрону.