Добрая фея
Шрифт:
— Это невозможно. Пока невозможно. Но если ты действительно желаешь выйти…
Анчутка внезапно расхохоталась. Иван отметил, что у нее большой рот и удивительно ровные зубы. Клыки довольно большие, заметно больше других зубов, но для анчуток это норма.
— Что ты знаешь о желаниях? — спросила она. — В особенности о моих желаниях?
И снова рассмеялась.
— Если ты согласишься сотрудничать… — начал Иван, но анчутка снова перебила его.
— Нет, все наоборот, — сказала она. — Если ты меня выпустишь, я, может быть, соглашусь с тобой сотрудничать. Но не раньше.
— Твой
— Дурак, — ответила она. — Лучше уйди, не зли меня.
Иван отошел в сторону и сел в кресло. Теперь надо немного подождать, скоро у нее пройдет первоначальное озлобление, схлынет адреналин, она начнет оценивать реакцию собеседника и тогда можно будет задать следующий вопрос. Интересно, насколько хватит ее выдержки?
Ненадолго ее хватило. Анчутка встала и… гм… скинула халатик. А она симпатичная, только тощая слишком. Так, что это она делать собралась?
Анчутка подошла к Ивану и полезла к нему на колени, он едва успел вырваться, отскочил за кресло и замер в тесном закутке, выставив перед собой руки в оборонительном жесте.
Анчутка мило улыбнулась и спросила:
— Чего ты испугался? Я думала, психологи КОБ не такие трусливые.
— Почему ты решила, что я работаю в КОБ? — спросил Иван.
— А ты разве не в КОБ работаешь?
— А зачем ты спрашиваешь?
Анчутка рассмеялась.
— Кащенко, — сказала она.
— Ты быстро освоилась в нашей культуре, — заметил Иван.
— Уходи отсюда, — сказала анчутка. — Все равно толку не будет.
— От чего не будет толку? — быстро спросил Иван.
Он не говорил ей о том, какие опыты предполагается над ней проводить и что с ней после этого станет. Она, конечно, в достаточной мере социализировалась, чтобы понимать, что такое тюрьма, но откуда ей знать подробности? Но она ведет себя так, как будто знает все. Может, тот полковник что-то рассказал ей? А он-то откуда знает? Хорошо было бы пообщаться с ним, уточнить обстоятельства пребывания анчутки в столице, но Витя просил его не трогать, дескать, там какие-то свои заморочки, в деле замешано очень большое начальство, посторонним лучше не лезть…
— Что стоишь растерянный? — спросила анчутка, отходя в сторону. — Выползай из угла, я тебя не держу. Ты всех женщин боишься?
— Нет, — ответил Иван. — А ты на всех мужиков бросаешься?
Анчутка засмеялась и покачала головой.
— Не на всех, — ответила она. — Только на тех, которые меня обижают.
— Ты мазохистка?
— Я приколистка, — заявила анчутка. — Просто доставила удовольствие тому парню, который за нами наблюдает. Зачем он, кстати, наблюдает за нами? Следит, чтобы я тебе голову не откусила?
Иван помрачнел. Он представил себе, что записала камера и как глупо он выглядел в тот момент, когда она на него набросилась. Вот сволочь! Ладно, сама виновата. Не хотела вступать в контакт по-хорошему, придется по-плохому, благо, сонный газ на нее действует как положено.
— Я выхожу! — крикнул Иван, глядя в камеру. Дверь открылась, Иван вышел из комнаты.
— Скатертью дорожка, — произнесла анчутка
Краем глаза Иван отметил, что она накинула халатик и снова усаживается за компьютер.
5
Саша посмотрел на голосящий мобильник и тихо матюгнулся. Неприятности ходят стаями, вот и очередной экземпляр подтянулся. Валерий Федорович — агент старый, опытный и дисциплинированный, если он звонит куратору на мобильник, забыв про все правила конспирации, это говорит только об одном — появилась новая проблема.
— Слушаю вас, Василий Федорович, — сказал Саша в трубку.
— Александр Петрович, — донеслось из трубки, — у меня беда. Вы извините, что я так прямо звоню, я понимаю, что нельзя…
— Короче, — перебил его Саша. — Что за беда?
— Димка, балбес мой, человека зарезал. Возвращался домой от девушки, пристали какие-то хулиганы, стали бить…
— Я понял, — сказал Саша. — Пусть рукоятку ножа протрет и оставит его где-нибудь в людном месте, типа случайно забыл. Потом пусть выпьет хорошенько, а потом подумает, как себя вести, чтобы больше такого не повторялось. Не ходить в темных переулках…
— Но менты!
— А что менты? Такие дела раскрываются только по горячим следам. Если его не взяли, так и не возьмут, пусть не волнуется.
— Его уже взяли! — простонал Василий Федорович.
— Опаньки, — сказал Саша. — Это хуже. Его в отделении держат или уже в СИЗО перевезли?
— В отделении. Сорок девятое отделение, это Юго-Западный округ, у самой кольцевой, адрес…
— Я посмотрю по карте, — перебил его Саша. — Вы правильно сделали, что мне позвонили, я бы на вашем месте тоже на все правила наплевал. Кому-нибудь еще звонили?
— Пока нет.
— И не надо. Я решу вашу проблему, а если вдруг не получится, обязательно позвоню, тогда будете подключать другие связи. А пока не суетитесь, лишняя суета только навредит. Все будет хорошо, я и не из таких бед людей вытаскивал.
— Спасите его, пожалуйста, спасите, — запричитал Василий Федорович. — Все, что угодно, для вас сделаю, только спасите его!
— Все, что угодно, вы и так сделаете, — сказал Саша и тут же мысленно выругал себя за несдержанность. — Выпейте водки двести граммов и постарайтесь успокоиться. Вам сейчас главное — инфаркт не схватить. А за сына не беспокойтесь, я его вытащу.
Первое, что сделал Саша, отключив связь, — пробил по базе неудачливого юношу. Коновалов Павел Валерьевич, восемнадцати лет, студент престижного гуманитарного факультета, не был, не состоял, не участвовал, не задерживался, не привлекался. Травку покуривает, но в пределах возрастной нормы, в агрессивном или асоциальном поведении не замечен. С экстремистскими организациями не связан, дважды упоминался в донесениях одного третьестепенного агентишки, характеристика нейтрально-положительная. Похоже, Валерий Федорович не врет, действительно хороший парень, просто не повезло. Такого парня от тюрьмы отмазать — святое дело. Непонятно только, зачем он нож с собой по улицам таскает, но это мелочи, у молодежи иногда бывают странные понятия о здравом смысле и адекватном поведении.