Добрая фея
Шрифт:
Степа сделал пометку в записной книжке и сказал:
— Хорошо, буду. А что там делать надо будет? Обычная консультация?
— Скорее всего, — сказал Аркадий Павлович. — Спецоборудование не бери, Гриднев сказал, оно не понадобится.
На следующий день ровно в 15.00 Cтепа постучался в дверь кабинета 1504. Предыдущие пятнадцать минут он провел, слоняясь по коридорам пятнадцатого этажа башни. Степа был пунктуален, на все встречи он приезжал заранее, чтобы не опоздать, но непосредственно на место встречи старался прибывать минута в минуту.
— Разрешите, товарищ полковник? — спросил
Полковник Гриднев был высок, широкоплеч и абсолютно лыс. При виде Степы он удивленно приподнял брови и сказал:
— Заходи.
Вышел из-за стола, протянул руку и представился:
— Саша.
— Э-э-э… — только и смог сказать Степа, пожимая протянутую руку.
— Не удивляйся, — сказал полковник. — На встрече нельзя будет проявлять излишнее чинопочитание, по легенде ты будешь мой подчиненный, но разница в чинах у нас незначительна, так что будешь называть меня на «ты» и по имени. Начинай тренироваться уже сейчас.
— Хорошо, — сказал Степа. — А с кем мы встречаемся?
Полковник ответил вопросом на вопрос:
— Кофе будешь?
— Нет, я кофе не пью.
— Чай?
— Можно.
Через две минуты Степа сидел за чайным столиком и макал в чашку с кипятком чайный пакетик, стараясь не показывать отвращения. Степа любил зеленый чай, мог пить и черный, но не в пакетиках. Надо было отказаться, но это было бы проявлением неуважения к большому начальнику.
— Извини, чай только такой, — сказал полковник. — Ладно, ближе к делу. Мы поедем на встречу в одну придорожную кафешку за городом. Встречу буду проводить я, твое дело — сидеть и слушать, потом доложишь соображения. С кем встречаемся, тебе знать не положено, ты уж извини. Вопросы?
Степа пожал плечами. Какие тут могут быть вопросы? И так ясно, что на любой вопрос ответ будет один — этого тебе знать не положено. Мероприятие выглядит очень странно, но иногда бывают и более странные мероприятия, за время службы в органах Степа приучился ничему не удивляться. Жаль только, что время, скорее всего, будет потрачено зря.
— Ну, раз вопросов нет, допивай и поедем, — сказал полковник.
Степа отставил чашку в сторону.
— Давайте прямо сейчас поедем, — сказал он. — Что-то не хочется допивать.
6
— Вот, собственно, и все, — сказал Костя. — Теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Он нажал кнопку на пульте, управляющем презентацией, на экране проектора отобразился слайд с огромной надписью «Вопросы?» Пару секунд стояла тишина, затем раздались аплодисменты, не сказать что овация, но довольно громкие, на научных конференциях такое редко удается услышать после доклада. Костя широко улыбнулся, усилием воли стер улыбку с лица и слегка поклонился. Аплодисменты стихли.
— У меня вопрос, — из второго ряда подал голос невысокий старичок с большой плешью и козлиной профессорской бородкой. — Константин Николаевич, вы в докладе говорили о клинических испытаниях, я не вполне уловил, какая это была фаза испытаний — первая или вторая?
— Скорее вторая, чем первая, — ответил Костя. — Учитывая высокую практическую значимость, испытания
— С этим-то я согласен, — прервал Костю старичок. — Я про другое спрашивал: как вам удалось пробить такое разрешение? Просто у меня свой шкурный интерес, мы пытались реализовать подобную схему испытаний для другого препарата, примерно в такой же ситуации, нам министерство дало отрицательный ответ в очень жесткой форме. Вплоть до того, что угрожали уголовной ответственностью за отклонения от стандартной схемы испытаний.
— Я понял, — сказал Костя. — Я не готов ответить на ваш вопрос, сам я не занимался переговорами с Минздравом, я курировал в этом проекте только научную часть. На последней стадии к проекту подключилась мэрия, лично Юлий Моисеевич… ну, вы знаете, наверное, он очень интересуется подобными исследованиями…
По залу прокатилась волна смешков, старичок тоже улыбнулся.
— Ну, если лично Юлий Моисеевич, тогда вопросов больше нет, — сказал он и сел на место.
— Еще вопросы? — обратился Костя к залу.
Встал молодой и розовощекий блондин в кричаще-ярком галстуке и пиджаке необычного покроя, наверное, очень модном.
— Я бы хотел попросить вас вернуться к предпоследнему слайду, — сказал он. — Там, где были гистограммы, да, вот к этому, спасибо. Вы говорили, что вероятность полного излечения составляет девяносто два процента. А что происходит с остальными восемью процентами больных? Болезнь развивается, как если бы лечения не было, наступает временное улучшение или происходит что-то еще?
Это был неприятный вопрос, Костя надеялся, что его не зададут, но, к сожалению, его задали, и теперь придется отвечать.
— Эти больные погибают в течение нескольких дней, — ответил Костя. — Происходит стремительный распад опухоли, мы пока не знаем, чем конкретно он обусловлен. Ну, то есть, почему в одних случаях опухолевые клетки утрачивают злокачественность и у них начинается обратная дифференциация, а в других случаях они просто погибают, мы этого пока не знаем. Это тема для дальнейшего изучения, в этом направлении ведутся исследования…
Розовощекий блондин неожиданно улыбнулся.
— Значит, я правильно понял, что ваше чудесное лекарство довольно часто не помогает, а, наоборот, вредит? — спросил он.
— Не совсем, — ответил Костя. — Мы вводим ТДМ только безнадежным больным, которым уже ничто не может навредить. Понимаете? Только тем больным, которым не помогает даже паллиативная химиотерапия, у которых в карте есть запись «выписан на симптоматическое лечение у районного онколога». Только тем, на кого медицина окончательно махнула рукой. Да, восемь процентов таких больных погибает от ТДМ, но, по-моему, в такой ситуации лучше быстрее умереть, чем долго мучиться.