Добрая фея
Шрифт:
Такая ночь создана природой для влюбленных, подумала Хилари, готовая впасть в истерику. И наверняка Генри подумал о том же! Он верно выбрал обстановку для эффектного завершения своего хитроумного плана. Все, что предшествовало этому моменту, имело своей целью расслабить меня, чтобы внезапно совратить. Он мастер обольщения женщин, это следовало признать. У Хилари похолодела спина.
— Вы боитесь меня? — вкрадчиво спросил он.
Они шли медленно, рука в руке, по темной аллее. В ночной тишине голос Генри звучал особенно
— Выходит, боитесь? — повторил он, не дождавшись ответа, остановился и заглянул ей в глаза.
Она молча покачала головой, пытаясь проглотить подступившие слезы и подобрать слова. Хилари боялась вовсе не Генри, а чего-то иного, неопределенного, но прочно связанного с ее прошлым и кошмарными воспоминаниями о нем. Это чувство было ускользающим, угрожающим и неопределенным, но от этого не менее явственным.
— Я не хочу вас обидеть! Вы мне верите? — тихо спросил Генри.
Верю ли я ему? Генри легко говорить, что он не желает мне зла! Не исключено, что так оно и есть на самом деле, в конце концов он не монстр! Но он неизбежно причинит мне боль, если я доверю ему свою жизнь и свое тело, — в этом-то у меня нет сомнений!
— Разве это так важно? — Она пожала плечами. — Я всего лишь гувернантка Доминико, не более того.
Сверкнув глазами, он впился в нее испытующим взглядом и, помолчав, подчеркнуто спокойно спросил:
— А может, я не хочу, чтобы вы были только няней моего сына. Что тогда?
Она передернула плечами и пошла вперед вдоль улицы, тускло освещаемой фонарями и луной. Генри догнал ее и зашагал рядом, засунув в карманы руки и глядя прямо перед собой.
— Ваш брак был неудачным, не так ли? — наконец обронил он.
— Конец его счастливым не назовешь!
Они погрузились в молчание. Первой не выдержала Хилари: она остановилась и, обернувшись, взглянула на Генри с болью во взгляде.
— Генри, я не хочу заводить ни с кем никаких близких отношений! Лучше вам это сразу понять во избежание недоразумений.
Он выдержал значительную паузу.
— А как же дружба? Вы что-нибудь имеете против нее? Да или нет?
Этот прямой вопрос вогнал ее в краску, но она не полезла в карман за ответом.
— А сами-то вы, Генри, сможете удовлетвориться чисто дружескими отношениями?
Он расплылся в улыбке, приветствуя такую откровенность, но его глаза продолжали смотреть на Хилари вполне серьезно. У нее ёкнуло сердце: и дернул же черт за язык!
— Разумеется, Хилари! — тихо произнес он. — Я способен, если понадобится, держаться в достаточно цивилизованных рамках. Конечно, это нелегко… — Он лукаво сверкнул глазами. — Но, как говорится, долготерпение в конце концов будет вознаграждено.
Она растерянно захлопала ресницами. Он удовлетворенно осклабился и спросил:
— Значит, отныне мы с вами — друзья?
Хилари кивнула. Генри вежливо склонил
— Что ж, прогуляемся, как это полагается старым приятелям! — нараспев протянул он, крепче прижимаясь к ней.
Хилари вздрогнула, но не отшатнулась.
— На правах вашего друга я непременно покажу вам наиболее примечательные уголки Лазурного берега. Следующие недели мы посвятим прогулкам, пикникам и невинным забавам на природе. Разумеется, оставаясь только добрыми друзьями! Вы согласны?
Он издевался! Хилари взглянула ему в глаза, но они смотрели вполне серьезно. Может быть, все это ей лишь кажется?
— Послушайте, Генри…
— Что? — невинно спросил он.
Она готова была его ударить. Или расцеловать. Или сделать и то и другое. Он был невыносим. И вообще, вся ситуация была смешна и нелепа. Хилари смутилась и пробормотала:
— Ничего, пустяки…
Они снова пошли в направлении виллы сквозь зыбкую мглу и тишину, касаясь друг друга бедрами при каждом шаге. И постепенно Хилари начала ощущать внутреннее тепло, странным образом растекающееся по всему ее телу вопреки враждебной силе, исходящей от Генри Трента.
Когда они добрались до виллы, Хилари изнемогала от сладострастия, нервы ее натянулись как струны, и каждая клеточка тела дрожала от греховного вожделения. Генри не произнес ни слова, пока они шагали по аллее, нога к ноге, однако это лишь обострило все чувства Хилари.
Генри бесшумно отпер входную дверь и спросил, пропуская Хилари вперед:
— Кофе?
— Нет, благодарю вас! Я отправляюсь спать, можете дальше не провожать. Спокойной ночи, Генри. Спасибо за чудесный вечер.
— Спокойной ночи, Хилари!
Она шагнула к лестнице, но Генри удержал ее, схватив за локоть, и повернул к себе лицом.
— Один дружеский поцелуй.
И, не дожидаясь согласия, жарко поцеловал ее в губы. Поцелуй совершенно не походил на дружеский, а настроение у Хилари в этот миг было далеко не альтруистическим. На кону стояло не только ее душевное равновесие, но и здравомыслие. Она проворно отскочила от Генри, и он лишь взглянул на ее зардевшееся лицо своими черными глазами и тихо произнес:
— Сладких снов тебе, мой английский цветочек!
Английский цветочек? Черта с два! Оторопь от сладкого поцелуя сменилась возмущением, едва лишь Хилари влетела в свою комнату и дала волю праведному гневу, замешанному на страхе.
Разве я ему не объяснила, как нужно со мной обходиться? Пусть даже не помышляет расслабить меня медовыми речами, я не легковерная девица. Со мной его фокусы не пройдут! Дрожа от ярости, Хилари стянула с себя платье и наполнила горячей водой ванну. Эти самовлюбленные миллионеры слишком много себе позволяют! Возомнили, что ни одна женщина в мире не устоит перед их чарами. Все они одинаковые, и Генри из того же теста, раз полез целоваться!