Добрая похоть
Шрифт:
— Наивные девчонки, — пробормотал я, прикрывая глаза, — Ну погуляем мы еще несколько месяцев по монстрам. Плохо разве? Хорошо! Хо-ро-шо…
— Теперь я уверен, что они мне сказали правду, — внезапно раздался низкий и прокуренный голос корабля, — Ты не извращенец, зато сволочь. Избавишься от меня потому, что не доверяешь?
— Ни капли не доверяю, — с подвывом зевнув, признался я, закладывая руки за голову, — Не хочу доверять. Нам головняка и так хватило от излишнего доверия.
— Так впечатлился тем, что я тебя почти скинул? — с подначкой вопросил Лазурный.
— Нет, конечно, — фыркнул я, готовясь придавить
Отдохнуть от трудов праведных и мыслей разумных мне не дал тот же корабль. Послушно замолчав после моей просьбы, он, когда я уже начал погружаться в сладостную дремоту человека, чью совесть в очередной раз отполировали до нестерпимого блеска, гнусно и громко заорал сакраментальное:
– Разумный за бортом!! Внимание!! Разумный за бортом!!
— Стоп-машина! — раздирая глаза рявкнул я, выметаясь из каюты со скоростью звука. Вылетя на палубу в чем Датарис сотворила, я остановился как пыльным мешком ударенный — все три моих спутницы стояли возле грот-мачты, о чем-то беседуя, а у Саяки на руках был Виталик. И? Все же на месте!
Эту претензию я и озвучил грубым голосом и сердитыми словами, на что получил изумленно-ошарашенный вяк от корабля, что мол, спасение утопающих есть священная обязанность каждого моряка с испокон веков. Подняв глаза к лазурному небу, я в очередной раз одернул себя напоминанием, что высшие силы в этом мире та еще туфта, от чего жаловаться банально некому… а затем утешил себя тем, что скоро мы с этим позорным Лазурным разойдемся как в море корабли.
Так, где этот утопающий?!
Утопающий сам собой не был, находясь в вполне комфортной и целой бочке, спокойно бултыхающейся по волнам. Более того, на бочке даже была крышка, от чего её содержимому было сухо и комфортно. Никаким бедствием здесь не пахло, но хитрожопая деревяшка уже настропалила девушек на спасательную операцию, от чего мы сейчас и закладывали крюк, дабы бочку подобрать, так как Лазурный своими таинственными волшебными чувствами определял наличие живого, а своим деревянным мозгом почему-то решил, что оно нуждается в спасении.
Настроение у меня было откровенно паршивым, поэтому я бурчал всё время, пока мы вылавливали сосуд. Затем, утвердив его на палубе, я встал, уперев руки в боки и размышляя, как стоит поступить дальше. Проблем нам уже хватало по самое небалуйся, так что лучшим вариантом я видел просто накидать воды и еды в бочку, а потом оставить её так стоять. В порту где-то через сутки мы бы выгрузили её на пристань, а там уже её содержимое само бы определило свою судьбу. Предложение вызвало взгляды искоса от всех троих девушек, заставив меня в очередной раз мученически вздохнуть. Ну вот как так? Стоило нам немножко пожить спокойной жизнью, как их задницы вновь алчут приключений.
Под занавес моего бурчания, обитатель бочки решил аккуратно выглянуть наружу, но тут уже не повезло конкретно ему, точнее ей — я стоял возле бочки в том же состоянии природной и свободной наготы, а мой «хвост» как раз находился почти вплотную к смотровой щелке, организованной бочковой сиделицей. Три секунды мертвой тишины, а потом приглушенный панический вопль (женский), после чего бочка делает
— Что? — развел я руками, — Мне что, на каждую спасательную операцию одеваться теперь? Я, вообще-то, о вас думал! Торопился!
— Мач, может, оденешься? — спросила меня Матильда, обнимая бочку, — Там же девушка…
— Хреневушка! — злобно отрезал я, подходя к деревянному узилищу, — Дареному спасателю в хвост не смотрят! Так, что у нас там…
Преодолев слабое сопротивление, мне удалось сколупнуть крышку с бочки, после чего сунуть внутрь своё раздраженное табло. Из тьмы испуганно пялились огромные желтые глазищи, правда, недолго. Спустя долю секунды откровенный страх в глазищах перешел в состояние истерического ужаса, сопровождаемого громким скрипучим воплем, от чего я, подпрыгнув на месте, с грохотом шваркнул крышку обратно, придавив для надежности руками. Бочковую сиделицу я знал.
КАК она здесь оказалась?! Почему?! С какой стати?! Я же выпустил её на волю после очень серьезного внушения на совершенно другом континенте! Куда она дела свою подругу?!
А… к черту вопросы! Эта мелкая мерзкая шмакодявка-вредительница не заслуживает ничего, кроме… точно! Как бабушки поступают с нежеланными котятами? Повторим успешный опыт! Пора и мне совершить добрый поступок, я же все-таки Герой?! Да!
И именно поэтому, нежно и плотно обхватив бочку руками, и зажимая на всякий случай крышку подбородком, понес выкидывать тару туда, откуда оно приплыла!
Сделать мне этого, конечно, не дали. При моральной поддержке паскудного Лазурного, сыплющего различными морскими положениями как из пулемета, три девицы вцепились в меня, как голодный цербер, мешая совершить благое деяние. Они пихались, хватались, тянулись, дёргали, уговаривали, а я, утомленный всеми предшествовавшими событиями, окруженный и почти сломленный происходящим, держался из последних сил, медленно шагая по доскам палубы.
Но не удержался. Коварная Саяка схватила за самое дорогое холодными руками, повиснув и не отпуская, от чего я, возмущенно заорав, уронил бочку, и, с криком «Делайте что хотите!», пошёл обиженно спать, попутно сочиняя себе ушные затычки. Последние сейчас были актуальнее всего, ведь в бочке находилась никто иная, как моя старая знакомая с самым отвратительным голосом в мире.
Хренова Мимика в бочке посреди океана! И её нашел я!!
Мимика Фуому, бард, истеричка, кошкодевочка… и ходячее проклятье для всех, кто имеет слух. Мы встречались ранее при самых разных обстоятельствах, что заставляло всерьез поразмыслить о тесноте Фиола. Как она очутилась здесь, я не имел совершенно никакого понятия, но, залепляя себе уши воском, искренне надеялся, что моему боевому гарему преподнесут урок насчет бездумной доброты!
А теперь — спать! Я слишком устал!
Эскапизм и недооценка ситуации всегда были главным бичом нашего общества. Первое чаще всего выражалось в распространенном алкоголизме, от которого человек катился до самого низа, а второе чаще всего отыгрывало чуть гуманнее, в виде кредитного рабства. Я, мудро анализировавший тенденции и первопричины из сухой и уютной конторки своего рабочего места, смог избежать этих грабель, от чего и чувствовал себя временами человеком умным и прозорливым.