Добрая злая любовь
Шрифт:
– Я не хочу чаю... – сказала Наташа. Она чувствовала себя обманутой и несчастной. Никита снова ускользнул от нее!
– А что – кофе? Или чего покрепче?
Наташа поняла, что настырный старик от нее не отстанет.
– Нет, тогда уж чаю... – вздохнула она и села в другое кресло – напротив Никиты Савельевича.
Маша вкатила сервированный столик, поставила между ними.
– Мерси, Машенька... Так как же вас зовут, милое дитя? – старик пристально посмотрел на свою гостью. Глаза у него были холодные и светлые – точно выцветшие от
– Наталья.
– Чудесное имя. Вы давно знаете моего внука?
– Нет, я совсем его не знаю, – честно призналась она.
Чашки, стоявшие на столике, были из тонкого белого фарфора, почти прозрачного, чай в них казался золотым. На отдельном блюдце лежали идеально нарезанные ломтики лимона. Это был удивительный дом, с удивительным хозяином – все здесь было красиво и благородно. И только она, маленькая продавщица цветов, оказалась тут лишней...
– Как же так? – удивился старик.
– А вот так... – печально вздохнула она. – Я просто решила вернуть то, что случайно попало мне в руки.
– Неправда, – строго сказал Никита Савельевич. – И врать вы, девушка, совершенно не умеете! Вы же с самого начала заявили, что искали совсем другого Никиту.
– Да... то есть нет... Но я видела Никиту только мельком, я даже не говорила с ним... – пробормотала Наташа. Ей не в чем было оправдываться, но тем не менее она вдруг почувствовала себя чуть ли не преступницей.
– Вы не актриса? Никак не связаны с миром кино?
– Нет, что вы...
Старик сделал какое-то умозаключение, щелкнул пальцами.
– Значит, вы не из тех сумасшедших девиц, которые ищут любой повод попасть на экран? Впрочем, это очевидно, я мог бы и не спрашивать... Вы просто влюбились в него.
– В кого? – испугалась Наташа.
– В этого раздолбая, конечно. В моего внука.
– Почему вы о нем так говорите? – с трудом произнесла она.
– Потому что он раздолбай, – с удовольствием повторил старик. – Тоже мне, решил продолжить семейную традицию... Но мозги по наследству не передаются!
– Я не понимаю...
– Да чего тут понимать! Вы влюбились в него, потому что любить обычного человека – слесаря или инженера там – вам, девушкам, неинтересно. Подавай что-нибудь эдакое, особенное... А ничего особенного тут нет. Режиссера из него не вышло, так он в качестве сценариста решил подвизаться. Недавно сообщил мне, что мыльные оперы будет сочинять. Очень денежная работа нынче...
– Какие мыльные оперы? – растерянно спросила Наташа.
– Да те самые мыльные оперы, от которых меня уже тошнит, – скривился старик. – Вон, видите, – я даже телевизор попросил убрать из этой комнаты. Все равно ничего интересного не показывают. Одна жвачка... Все из пальца высосано.
– Я тоже не смотрю сериалы, – вздохнула Наташа.
Но Никита Савельевич пропустил ее слова мимо ушей.
– Это же абсолютно и предельно стереотипная продукция! – с отвращением воскликнул он. – Хотя, надо сказать, она требует железной отлаженности, пригнанности
Никита Савельевич замолчал, переводя дыхание, а потом торжествующе взглянул на Наташу.
– А вы, милочка, думали, что влюбились в творца... – заключил он.
– Я вовсе не влюбилась! – нахмурилась Наташа, покраснев против воли.
– Нет, влюбились, – упрямо заявил Никита Савельевич. – Мне, слава богу, уже девяносто два, и я научился в людях разбираться.
«Девяносто два! – мысленно ахнула Наташа. – Нет, я до таких лет вряд ли доживу...»
– Я не подозревала, что Никита сочиняет сериалы, – призналась она. – Я думала – обычные фильмы, не знаю, как их называют...
– Полнометражные, – отрывисто произнес старик и вдруг отвел глаза. – Впрочем, я не в курсе, чем там еще занимается мой внук. Какая разница – над сериалом он работает или над полнометражным фильмом... Или над тем и другим сразу. Все равно, вряд ли у него получится что-то стоящее.
Больше всего Наташе хотелось удрать отсюда, но она не выдержала:
– Послушайте, Никита вовсе не такой бесталанный, как вы утверждаете... Так получилось, что я кое-что из его работ прочитала. Это... это очень интересно!
– А говорили, что совсем с ним незнакомы... – фыркнул старик. – Нет, все-таки вы абсолютно не умеете врать. И потом, как вы можете судить – интересно или нет? Вы же совершенно ничего в этом не понимаете!
Наташа поднялась. Щеки ее горели.
– Извините, но мне пора...
– Что, обиделись? – изумился старик, и холодный огонь в его глазах неожиданно погас. – Ну, это вы зря... Я не хотел вас обидеть, милая девушка.
– Я не обиделась, нет, – замотала головой Наташа, потихоньку отступая к двери. – Просто... просто мне пора. Да, в самом деле – мне пора!
Никита Савельевич пошевелил своими седыми усами.
– Ну вот, и вам пора... – горестно вздохнул он. – А до меня никому нет дела. Конечно, я уже всем надоел... Если честно, обо мне вспоминают только, если какой-нибудь юбилей на носу. Да и то страшно удивляются: «Как, неужели этот Рощин до сих пор жив?» – Никита Савельевич очень забавно передразнил кого-то. Забавно и в то же время мстительно. И тут же воскликнул: – Да, представьте, я еще жив!
Наташе вдруг стало жаль старика – ведь она сама была уверена, что кинорежиссер Никита Рощин давным-давно умер.