Добро Наказуемо
Шрифт:
— Ты говоришь по-русски?
— Погано. Я розмовляю на украiнськiй мовi.
— Дуже добре. Як довго ти будеш тут сидiти? — и они дальше говорили по-украински.
— Тётя, не выгоняйте меня. Я посижу до утра и уйду. А сейчас меня на улице заберёт полиция. Меня уже два раза забирали и обещали посадить в тюрьму, если я не покину Германию.
— Откуда ты приехала?
— Из Закарпатья. Я приехала с группой и осталась. Говорили, что в Германии можно устроиться на работу и здесь хорошо платят. Но я уже больше месяца всюду ищу работу и не могу найти.
— А на что живёшь?
— Иногда
Правда, помучил сильно.
Марине жалко стало девчонку, но чем она могла помочь? Отвести и сдать своим покупателям было нереально. Во-первых, не хотела брать грех на душу, во вторых, девчонка знала где она живёт, и в-третьих, не возьмут её там и даром, потому что у неё под левым глазом опустилось и вывернулось веко так, что очень уродовало лицо. Ночью её брали, видимо, не видя этого дефекта.
Марина сказала девушке, что она может до утра поспать в её кровати, но та отказалась, и Марина взяв с собой томик Шиллера, полезла на свою двухэтажную кровать. Уже под утро она уснула. Когда проснулась, услышала разговор который шёпотом вела девушка, обращаясь к проснувшемуся Ефиму:
— Дядя, ви ж менi обицялы двадцять марок, а даете тiльки п'ять.
— Я обещал за ночь, а харил тебя только час, — громко отвечал ей.
Ефим.
— Я ж не вынувата, що ця тьотя прийшла, — сквозь слёзы доказывала девушка.
— Давай, давай, дуй отсюда. Уже светло за окном.
Девушка продолжала всхлипывать. Марина перегнулась с кровати и приказным тоном сказала Ефиму:
— Если обещал, отдай, не мучай девчонку.
— Смотри, нашлась тут защитница обиженных, — бурчал Соколов, но вынул из портмоне деньги и отдал девчонке, которая юркнула за дверь.
Марина повернулась к стенке в надежде уснуть, но Соколова прорвало:
— Чего ты прикидываешься такой порядочной? А ты отдавала деньги, когда кидала продавцов машин. Ты помнишь, как тебя умоляли и плакали, а ты…
— Заткнись, — остановила его Марина, — этот грех несу я и мне его искупать придётся, а ты хотя бы ещё раз откроешь рот, я попрошу шефа прислать сюда кого-нибудь, чтобы с тобой разобрались.
Ефим ещё хотел сказать Марине, что он догадывается, откуда у неё в чемодане деньги, он уже два раза в него лазил после того как подобрал ключ, и оба раза взял оттуда хорошую сумму, но спохватился, что если он скажет о деньгах, то эта сволочная баба догадается, что и ему перепало, тогда точно приедет Дрын. Он молчал, а Марина сказала, сменив жёсткий тон, на более спокойный:
— Я решила, что нам нужно разойтись. Ты сейчас, под мою диктовку напишешь заявление, и я пойду к адвокату.
— Они присуждают тут сумасшедшие деньги за развод, где я их возьму?
— Я заплачу за обоих.
Бракоразводный процесс длился несколько месяцев, и когда он закончился, Марина сказала Ефиму:
— Слава богу, эту обузу я с себя сбросила. Но ты не думай, что ты вышел из-под моего влияния.
— Какого ещё влияния?
— Я не хотела говорить «подчинения». Если ты считаешь, что ты не работаешь у шефа, то так и скажи.
— Я-то работаю, а где моя зарплата?
— Шеф распорядился, чтобы ты устроился таксистом, а машину тебе
— Так нужно сдать кучу экзаменов.
— Вот и сдавай.
— Легко тебе говорить — сдавай, когда сама лопочешь по-немецки, как по-русски.
— Кто тебе мешал учить немецкий как положено? А ты остановился на идиш. В общем, я тебе передала распоряжение шефа. Я завтра ухожу из общежития. Квартиру я себе подыскала.
— Где?
— В районе Борнхайм. Телефон, когда подключат, я тебе дам.
— Марина, одолжи мне денег, у меня жрать не на что.
— Конечно, будешь баб за деньги трахать и завтракать в кафе — никаких денег не хватит. Вари себе сам и ещё останутся.
— Буду варить. Но у меня сейчас, пусто, одолжи, — клянчил Ефим.
— Сколько тебе, и когда отдашь?* — *спросила Марина,**понимая, что никогда не получит одолженных денег.
— Пятьсот марок, — быстро выпалил Ефим, думая, что этим заставит Марину не думать и дать ему требуемую сумму.
— На тебе сотню…
— Ну дай хотя бы двести. Вон за телефон счёт пришёл. Посмотри.
— Я с этого телефона не говорила, а ты куда звонил?
— Тётке, в Одессу. Она меня просит чаще звонить. Плачет, что скучает.
— Ладно, на тебе двести, но больше не надейся, не получишь. Я на днях поеду в Одессу, что передать тётке?
— Лучше всего деньги, — засмеялся Ефим, — на билет до Франкфурта.
Она скоро должна приехать на ПМЖ.
— Денег я давать ей не буду, а скажу, что она напрасно делает, что едет во Франкфурт. От такого племянника ей будут одни неприятности.
— Ты что, Марина? Ты её этим убьёшь. Не надо.
— Ладно, не буду.
Ефим, зная, что тётка будет получать социальную помощь, которой ей вполне хватит, и даже часть денег будет оставаться, надеялся на то, что они достанутся ему, и уже давно уговаривал её оформлять документы на постоянное жительство в Германию.
Марина сняла квартиру сама, минуя социаламт, который оплачивал жильё получателям социальной помощи. Она решила и от неё отказаться, так как были случаи, когда у людей, получавших такую помощь от государства, обнаруживали деньги на счетах в банках, и тогда в лучшем случае, заставляли возвращать полученные ранее деньги, или если обнаруживались очень большие сбережения, то дело заканчивалось судом, а то и тюрьмой. Такая перспектива Марину не устраивала, тем более, что уже в швейцарских банках скопились значительные суммы в шестизначных цифрах, и кроме этого полиция стала присматриваться к девушкам, прибывшим на продажу. Один раз Марина долго не могла подойти к одной своей клиентке, видя, что после проверки у неё документов, полицейские держат её в поле своего зрения. Она тогда съездила в Одессу и доложила шефу об этом и сказала, что надо менять тактику встреч и как на дальше инструктировать девушек, где встречаться и что отвечать полиции. И сейчас она собиралась в Одессу, чтобы предложить шефу отказаться от дальнейшей поставки девушек в Германию и просить для себя отпуск на проведение операции для дочери. **Буквально несколько дней назад, когда она подъехала к месту на Вестенде, где передавала девушек, увидела мужчину и женщину «случайно» прогуливающихся по всегда пустынной от пешеходов улице.