Добро пожаловать в Ад

Воронин Андрей Николаевич

— Думаю, что инициатором той сцены была, безусловно, дама. Никита играл роль орудия и ничего больше.

Если бы я его встретил? Наверно, поинтересовался бы, в каком это орудие состоянии.

Вельяминов поморщился — раздавшиеся аплодисменты были, на его взгляд, совершенно неуместными. Крыша у людей поехала. Тут даже не скажешь «безнравственность» — просто другая порода вывелась. Он уже взял в руки пульт, чтобы выключить телевизор, но следующий вопрос заставил его отложить это намерение.

— Расскажите про вашу сегодняшнюю

жизнь. Она вас удовлетворяет?

Герой передачи принял новую позу, подперев подбородок правой рукой:

— Про жизнь в двух словах не расскажешь. Она большей частью протекает в стенах одного, довольно популярного ночного клуба. Мне нравится там все: атмосфера, завсегдатаи, музыка, напитки. Обожаю ловить рыбку в мутной воде. Там всегда кем-то интересуются, кого-то выслеживают. Сегодня покупают тебя, завтра покупаешь ты. Завораживающий круговорот жизни.

«Он слишком разговорился, — подумал Вельяминов. — Даже не сознает, насколько это опасно. Мало ли кто глядит сейчас на экран — узнать его по голосу и манерам ничего не стоит.»

Роберта в самом деле понесло как под откос:

— Недавно я оказал существенную услугу небезызвестному ведомству. Если хотите — можете называть меня стукачом. Речь шла о довольно суровой разборке, о трупах, которые хотели скрыть.

«Вот идиот, — чертыхнулся Вельяминов. — Что с него взять — он сейчас как пьяный. Он получает от этого стриптиза в сто раз больше удовольствия, чем кто-нибудь другой.»

Он выключил телевизор и схватил трубку телефона:

— Дежурный? Дайте Савченко! Пошли-ка машину к студии девятого канала. Знаешь где это? Надо прикрыть человека. Да, могут наехать. Погоди…

Следователь заглянул в газету с программой.

— Через пятнадцать минут он может выйти. Успеете? Черт знает, как он одет. Я сейчас сам подскочу.

Вельяминов не испытывал к своему информатору ни малейшей симпатии, но не мог сидеть спокойно, зная, что жизнь человека находится под угрозой. Прицепив кобуру, он накинул плащ, сунул ноги в стоптанные кроссовки и выскочил на лестничную площадку. У двери лифта горел красный глазок. Он побежал вниз, перескакивая через две ступеньки.

* * *

За три квартала от телестудии он попал в пробку.

Со светофором что-то случилось и теперь регулировщик с жезлом с трудом справлялся со стадом недовольно сигналящих автомобилей.

Даже с нарушением правил нельзя было проскочить вперед. Вельяминов запер на ключ обшарпанный «жигуленок» и рванул на своих двоих — благо спортивную форму он всегда старался поддерживать.

Вот он, выход из студии. Не сказать, чтобы фонари здесь светили ярко. Да еще этот моросящий дождь — то слабеющий, то усиливающийся. Люди входят, выходят непрерывной чередой. А где Савченко? Вон, подъезжают.

Вдруг рядом грохнуло: один раз, другой. Резко обернувшись, Вельяминов увидел вспышку после третьего выстрела и человека в женском

расклешенном пальто, падающего со ступенек. Люди вокруг пригнулись, прикрывая ладонями головы. Закричала женщина, какой-то толстяк плюхнулся в тротуарную грязь. Несколько машин с визгом дернулись с места.

В этой сумятице непросто было определить, кто бежит от страха, кто — с места преступления. Но наметанный глаз следователя сразу выделил человека, который метнулся к машине, держа правую руку в кармане куртки.

Вельяминов выстрелил в ноги — человек упал как подкошенный. Его ловко втащили в «вольво» с заляпанным грязью номером, сшибив случайного прохожего стремительно набрал скорость. Вдогонку загремели две короткие очереди — кто-то из ребят Савченко пытался хоть как-то реабилитировать себя за проигранную человеческую жизнь.

— Садись! — крикнули из милицейской машины.

Одному из своих подчиненных Савченко приказал выйти и проследить за жертвой покушения: как можно быстрей вызвать «скорую» и сопровождать человека в женском пальто к месту назначения — независимо от того, мертв он или тяжело ранен.

Вельяминов плюхнулся на свободное сиденье и милицейская машина рванулась в погоню. Огоньки «вольво» еще можно было различить впереди. Они выделялись своими сумасшедшими виражами — машина обходила ровно текущий поток, выскакивая то на тротуар, то на встречную полосу, прорывалась на красный свет.

Савченко уже успел сообщить обо всем ближайшим постам ГАИ. Путь беглецам вот-вот должны были преградить.

— Давай жми! — крикнул он водителю. — Только осторожнее, не намни никому бока — потом кучу исков предъявят.

Водитель, закусивший от напряжения губу, мотнул головой: легко давать указания. В какой-то момент расстояние сократилось до минимума, брызги из под колес «вольво» окатили мутью лобовое стекло. Но прежде, чем Вельяминов успел выстрелить по колесам, противник резко, чудом не перевернув машину, свернул в переулок.

Водитель Савченко не решился повторить этот маневр. Он ударил по тормозам, они проскочили еще метров двадцать по мокрому асфальту. Теперь нужно было давать задний ход — «вольво» снова ушел в отрыв.

В какой-то момент впереди замаячил автомобиль ГАИ, развернутый поперек дороги.

— Пойдут напролом, — предположил Савченко.

Он как в воду глядел: «вольво», не сбавляя скорости, отшвырнул препятствие с пути. Посыпались искры, хлопнуло несколько выстрелов с той и другой стороны.

— Проскочили, гады.

От поста бросились вдогонку двое мотоциклистов в полной экипировке.

— Скоро набережная, — прикинул Вельяминов. — Там разгонимся.

Но разогнаться не пришлось. На сей раз «вольво» не вписался в поворот — машина с грохотом выбила секцию чугунного ограждения, на секунду зависла в воздухе и рухнула в воду, разрушив тонкие, едва заметно колеблющиеся дорожки от городских огней.