Добро Пожаловать В Ад
Шрифт:
Работал Саша Сумин один. Дедок-пенсионер, в помощь которому он и был приставлен командирами, дремал на лежанке, выводя носом такие замысловатые трели, что его самого тянуло в сон.
Затрезвонил на тумбочке телефон. Сняв трубку, Сумин привычно представился.
— Говорит подполковник Затеин, — услышал он бас своего непосредственного начальника, заместителя командира полка по тылу. — Время 13.10. Ровно через пятьдесят минут ты должен быть при полном параде в штабе полка.
Трубка запикала. Вдаваться в подробности
Дверь загромыхала железом. Приподняв голову от нар, старшина Максимов покосился на вход. Там торчала тощая фигура первогодка в висевшем мешком обмундировании. Автомат с примкнутым штыком клонил щуплого новобранца на бок.
Вообще по уставу, когда в камеру входил часовой или, тем более, старший по званию, арестованный обязан был немедля вскочить, вытянуться в ниточку и отрапортовать, кто он и по какому случаю здесь пребывает.
Но старшина счел ниже достоинством строиться перед «молодым» и продолжал давить нары.
— Встать!
Он поднялся на локте, обнаружив около часового начальника «губы» прапорщика Килина и лениво спустился.
— Выходи в коридор.
Криво усмехнувшись, Максимов прошел мимо, задев плечом низкорослого прапора.
Камера за спиной закрылась.
Прапорщика Килина срочники боялись и встречи старались избежать. Попасть в его владения считалось худшим наказанием, потому как под чутким руководством служаки, который пятерней запросто сминал в блин солдатскую кружку, ломались даже нагловатые «старики» и пахали наравне с молодыми товарищами по несчастью.
Он вошел вместе с худощавым майором, у которого на рукаве кителя краснела повязка: «дежурный по штабу».
Кошкин и Турбин соскочили с нар и построились.
— Что, бойцы, головенки бо-бо? — смешливо спросил прапорщик. — Ничего, у нас здесь как в лазарете. Любую хворь лечим.
— Это потом, — оборвал его майор и выдал ремни. — Приводите себя в порядок.
В коридоре уже стоял понурый Вадик Коновалов и с ним рослый старшина в ушитой донельзя форме.
— За мной, шагом марш!
Глава четвертая
Дежурный офицер провел их в приемную. На стульях, составленных вдоль стены, смиренно дожидались аудиенции еще шестеро.
— Присаживайтесь пока.
Майор, постучав, вошел к Васнецову.
Не успела полированная дверь за ним затвориться, сидевший около окна — лица его, затененного лучами солнца, Юра не рассмотрел — голосом лейтенанта Черемушкина пообещал:
— Ну, орелики, вернемся в роту…
Чем закончится их возвращение в родную казарму, лейтенант в красках расписать не успел. Майор ужом выскользнул в приемную:
— Заходите. Вас ждут.
Нерешительно войдя в начальственный кабинет, солдаты разом поникли, не
Некоторых из них Юра знал. Слева, теребя в смуглых руках шапку, стоял повар Мавлатов. Дагестанец, он только в армии выучился сносно разговаривать по-русски, умел великолепно готовить, за что сразу попал служить в офицерскую столовую. Поговаривали, что недавно его поймали за руку. Не доложил в котел мяса, и попытался сбыть его гражданским. Шуму было много, после чего Мавлатова турнули из поваров обратно в роту.
Сразу за ним понуро изучали рисунок настеленного на полу линолеума земляки-петербуржцы из третьей роты, оба спортсмены, бравшие призовые места в силовых многоборьях. Силу они испытывали не только на гирях и турнике. Не так давно, наводя в роте «порядок», поколотили шкодившего стукача, а тот, в свою очередь, сдал обоих с потрохами замполиту…
— Товарищ полковник… — Черемушкин вскинул ладонь к головному убору.
— Отставить, — отмахнулся полковник. — Ты, лейтенант, немного обожди в коридоре. У нас будет разговор особый… А вы садитесь, что застеснялись?.. Кто из вас вчера употребил алкоголь?
Юрий невольно вздрогнул и вспотел. Казалось, испепеляющий взор командира полка застыл именно на нем.
— Устроить пьянку, когда в полку идет проверка, когда представители округа спят и видят, за что зацепиться!.. Мы идем на любые ухищрения, чтобы показать полк с благовидной стороны, а вы своим поведением всю работу списали на нет. Впрочем, после драки кулаками не машут. Допущено серьезное ЧП, бросившее тень на весь без исключения личный состав. Виновные понесут наказание, от моего заместителя по воспитательной работе до взводного, которого вы подставили… — Васнецов умолк, но то была лишь краткая передышка.
— Не думайте, что только Кошкин и Турбин сумели отличиться. За каждым из вас свой грешок. Вот вы, Быков и ваш приятель. Встаньте!
Земляки поднялись, уводя глаза от встречи с полковником.
— Прокуратура потирает руки, жаждет на вашем примере устроить показательный суд. Или вы думали, силенка есть, ума уже не надо? Ошибочка вышла! И она выльется вам года на два дисбата… А где Максимов?
Сидевший в уголке старшина в узком кителе с блестящими значками на выпуклой груди, и брюках, обтянувших ноги не хуже девичьих лосин, порывисто встал:
— Я.
— Вот вам другой архаровец, — не меняя тона, усмехнулся полковник Васнецов. — За что на гауптвахте?
Максимов выдержал его пристальный взгляд, но не издал и звука.
— Молчишь?! Тогда скажу я — за отказ от выполнения приказа командира. Ты, верно, забыл, где находишься? Здесь армия, а не детский сад. Здесь не существует слов «не буду» и «не хочу»! Выполнил приказ, а потом изволь обжаловать, если считаешь его несправедливым. Тебе, кстати, тоже светит дисциплинарный батальон.