Добро пожаловать в ад

Корита Майкл

— Незабываемая ночь, верно? — хмыкнул я.

Эми умудрилась выдавить из себя улыбку, но губы ее дрожали.

— Во всех отношениях, согласен? Во всех отношениях…

— Отправляйся домой, забирайся в постель и грейся.

Эми, кивнув, вдруг привстала на цыпочки и изо всех сил прижалась ко мне. Я еще успел поцеловать ее, прежде чем она отстранилась и направилась к двери. Уже возле выхода она задержалась, чтобы спросить о чем-то сержанта — наверное, поинтересовалась, может ли она уйти. А уже в дверях вдруг остановилась и снова повернулась ко мне.

— Эй, Линкольн.

— Да?

— Говорят, когда занимаешься с кем-то любовью в первый раз, то видишь огненные вспышки,

как от салюта… Так вот, если это метафора, то по мне пусть метафорой и остается, согласен?

Я рассмеялся, и тугой узел, стянувший мои внутренности, как будто ослабел. Если Эми способна обратить все это в шутку, значит, она справится.

— Я это запомню, — бросил я в ответ.

А потом она ушла.

К тому времени как убрались и остальные, было уже около пяти утра. Я отыскал большой кусок полиэтилена и рулон клейкой ленты и, повздыхав, принялся за работу. Первым дело я попытался как-то заклеить огромную прореху в стене, где еще недавно было окно, выходившее на улицу. Работая, я думал об Эми, и мой гнев на того, кто это сделал, рос с каждой минутой. Если бы не он, какая бы это была потрясающая ночь! Впрочем, и была, но только пару часов. А потом Эми уехала домой — замерзшая, измотанная и до смерти напуганная. Я спрашивал себя, догадываются ли об этом те ублюдки, которые все это устроили? Может, они даже следили за Эми, когда та садилась в машину, и хохотали. Я представил себе эту картину и окончательно взбесился.

После того как прореха была заделана, а весь остальной хлам убран, я подмел пол и устроился в офисе, сделал себе кофе и попытался оценить нанесенный мне ущерб. Естественно, перед этим я предусмотрительно повесил на дверь табличку с надписью «Закрыто по причине вандализма».

Когда часы пробили семь, я позвонил Грейс и рассказал о том, что произошло ночью, попутно предупредив, что сегодня ей нет никакой необходимости являться на работу. Кое-как отбившись от ее вопросов, которыми она меня тут же засыпала, а заодно и от всех попыток меня утешить, я торопливо распрощался и сразу же позвонил Джо, который, как и следовало ожидать, выслушал меня, не проронив ни слова. А после того как я закончил, задал мне всего один вопрос:

— Ты сказал, что там была и Эми?

Я тяжело вздохнул.

— Да. К сожалению, Эми тоже была тут.

— Пижамная вечеринка? [21]

— Джозеф…

— Ну-ну, не возмущайся, у меня и в мыслях не было выпытывать твои секреты. Просто ушам своим не поверил. Решил, может, ослышался. Мне-то казалось, у Эми неплохой вкус, выходит, ошибся, — хохотнул он. — Что же до твоего собственного вкуса, старик… Признаться, я потрясен!

— Увидимся в офисе, — бросил я, повесив трубку, но поймал себя на том, что улыбаюсь.

21

Пижамная вечеринка (англ. — slumber party) — ночной девичник, вечеринка в доме одной из школьниц, когда девчонки болтают до утра.

Следующим, кому я позвонил, был мой страховой агент. Конечно, для звонка в страховую компанию было еще рановато, но новости, которые я собирался ему преподнести, были такого рода, что я предпочел пообщаться с его автоответчиком. Держу пари, весть о том, что я собираюсь подать заявление о возмещении материального ущерба, нанесенного мне неизвестными вандалами, отобьет ему аппетит на весь остаток дня.

Без десяти восемь я закончил пить кофе и снова заглянул ненадолго в тренажерный зал, решив напоследок оглядеть поле битвы прежде, чем отправлюсь в офис. Я

пока не чувствовал усталости — столь бесцеремонно прерванный сон еще не сказался на мне — возможно, в крови бурлил адреналин, а может, причиной была злость, клокотавшая в моей груди при виде изрешеченных пулями тренажеров.

Я решил выключить везде свет, чтобы с первого взгляда было ясно, что тренажерный зал сегодня не работает. Полиэтиленовая пленка, которой я затянул выходившее на улицу окно, пропускала внутрь немного света, и из-за этого очертания всех предметов казались серыми и слегка размытыми, словно плавающими в тумане. В тот момент, когда я стоял, обводя хмурым взглядом остатки того, что еще совсем недавно считал своим детищем, на фоне полиэтиленовой пленки вдруг появился чей-то темный силуэт. Толстая пленка не давала разглядеть черты лица человека, но по фигуре было понятно, что это мужчина. Казалось, приблизив лицо к поверхности пленки, он вглядывался внутрь, стараясь разглядеть, что происходит в комнате. По какой-то неведомой мне самому причине я вдруг почувствовал, как на меня накатила волна ужаса, и пронзило острое ощущение надвигающейся беды. От человека, который стоял там, разглядывая меня, просто веяло угрозой.

Сделав два быстрых шага к стене, я наклонился и схватил валявшийся под ногами кусок трубы. Даже навскидку в нем было никак не меньше шести килограммов, а если вращать его над головой, то получится вполне приличное оружие. Пока я взвешивал кусок трубы в руке, прикидывая, как бы половчее ухватиться за него, чтобы получилось нечто вроде бейсбольной биты, мужчина по ту сторону стены внезапно придвинулся поближе, уперся двумя руками в пленку и, навалившись всем телом, сильно толкнул. Клейкая лента, которой я заботливо приклеил пленку, с громким треском отвалилась, а через секунду и весь кусок полиэтилена, отклеившись, рухнул на пол, и мужчина, перекинув ногу в оконный пролет, шагнул прямо в комнату.

Это был Тор. Получается, острый, щекочущий холодок, который я почувствовал, едва заметив его силуэт, и ощущение исходившей от него угрозы меня не обманули. Тор — я по-прежнему не знал его фамилии — мог по праву считаться самым опасным человеком в нашем городе. Я мог сколько угодно отрицать, что знаю его, однако обманывать себя смысла не было: я узнал его в тот же момент, как он появился передо мной, и все внутри меня перевернулось. Сказать, что я был потрясен, значит, не сказать ничего. И хотя познакомились мы с ним случайно и отнюдь не по моей воле, для меня подобное знакомство оказалось немаловажным. Такое знакомство забудешь не сразу, во всяком случае, за себя могу ручаться.

— Линкольн Перри! — проговорил он, и я моментально узнал его голос — ровный, негромкий, спокойный, без намека на угрозу. Как ни странно, он всегда у него был такой — независимо от того, насколько опасной оказывалась ситуация, насколько высоки были ставки.

— Тор!

Его жуткие, светлые глаза без всякого интереса скользнули по куску трубы, который я по-прежнему сжимал в руке, и вновь вернулись к моему лицу. Одет он был в черные слаксы и черную же рубашку с длинным рукавом. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного — если бы не его глаза.

— Похоже, — негромко проговорил он, окинув быстрым взглядом мой разгромленный зал, но при этом не упустив ни одной существенной детали царившего в нем хаоса, — у вас появились проблемы.

Я машинально последовал его примеру и тоже оглядел зал.

— Да, у меня оказались враги.

— Ну, насколько я знаю, вам к этому не привыкать, они у вас появляются с завидным постоянством.

Сказано это было без тени улыбки, однако у меня почему-то возникло подозрение, что все это его забавляет.