Добро пожаловать в Детройт. Часть 2
Шрифт:
Остальные отрицательно мотнули головой.
– Грузите в нейролинк пак русского языка. Говорить не сможете, но сможете понимать меня, – я дождался, пока моя команда сверкнет огоньками глаз, загружая необходимое, и, перейдя на русский язык, продолжил:– Мы ищем специфический нейростимулятор HAP13-ЕV25.1. Баллоны выглядят вот так, фасован вот в такие алюминиевые ящики по пятьдесят штук, – я сбрасываю им взятые с Черного рынка фотографии. – Огонь ведем только по вооруженным целям. Сидящих в сети не трогаем. В случае случайного обнаружения пленников – выпускаем, но в контакт не вступаем. При обнаружении
Я увидел, что Пако что-то яростно шепчет Файдзу, а тот недовольно от него отмахивается. На мой оклик мотылек-доктор отреагировал неприязненным взглядом и поджиманием губ. Вопросов никто не задал.
– Проверьте, всё ли вы взяли, пятиминутная готовность. Файдз, Пако, задержитесь.
Народ гурьбой вываливается из магазинчика на его закрытый внутренний двор, где Джим и Логан сделали тир для покупателей; мы остаемся в магазинчике втроем.
– В чем проблема? – На мой вопрос Файдз морщится, словно хлебнул испорченного пива и недовольно кивает на демонстративно скрестившего руки на груди Пако.
– Он собирается линять. Какие-то претензии к тебе, но по-моему он просто обосрался.
– Обосрался тут только ты! – Шипит это потерявшее инстинкт самосохранения создание. Файдз нехорошо прищуривается, но мотылька несет. – Мы договаривались на тебя и Лару. Без этой лицемерной полицейской морды!
Первым моим желанием было просто, без изысков, дать ему в челюсть и пинком выкинуть из магазина, но останавливало то, что он знал слишком много. Бросив взгляд на рокера, я вижу на его лице мыслительный процесс: очевидно, что он думает о том же самом. А потом тянется ладонью к обрезу.
– Нет, это лишнее, – тут же останавливаю его я. – Напоминаю, стреляем только в вооруженных. Иди к остальным, я разберусь.
Музыкант чуть недовольно косится на меня: то ли ему не нравится то, что я не дал ему пристрелить хамоватого мальчишку, то ли то, что он всё еще на подчиненных ролях, но выходит.
– Итак, почему я лицемерный?
– А то ты не знаешь! – фыркает это недоразумение и косится на закрытую дверь магазина. Ага, так просто ты не сбежишь.
– Представь себе. Меня много как называли, но лицемерным? Что-то новенькое. Так что будь так добр, просвети меня, – включенный шифратор голоса делает мой голос безинтонационным, механическим, но стоящий напротив меня и не требует каких-то особо проникновенных речей.
– Думаешь, я не понял, что ты тоже решил заработать на моей заднице? Что, план горит, премия летит? Работа мотыльков защищена законодательно, и весь вот этот пиздеж с «обратись ко мне». Думал, я в это поверю? – он презрительно смотрит на меня и всем видом показывает, что раскусил мой коварный план.
– Обычно я не повторяю два раза, но для тебя, ввиду особой ситуации, сделаю исключение и даже пояснение добавлю, для тупых. Я детектив третьего ранга, это высший детективный уровень в полиции. Мы не занимаемся трудовыми правонарушениями, а то, что с тобой делали, это именно оно. Причем нарушение банальное, на решение этого вопроса хватит мозгов даже у вчерашнего выпускника
– Что это значит? – он чуть сбавляет тон, но гонор всё равно прет из него во все стороны, и я, сделав себе мысленную пометку спросить с Файдза, чем он думал, беря эту истеричную бабочку с собой, поясняю еще проще.
– То, что мне надо, чтобы кто-то разрубил тебя на куски и раскидал по улице, чтобы раскрытие этого дела хоть как-то принесло мне, как ты выразился, заработок. Так достаточно понятно? – я жду, пока до него дойдет, но процесс, на мой взгляд, идет довольно медленно. Хорошо, что идет вообще.
– И зачем тогда? – он уже бормочет себе под нос, пока я поглядываю на экран коммуникатора, проверяя, где едет Раттана.
– Потому что счел это правильным. Хоть профиль и не мой, но проблема решалась за пару дней. Всё, время на болтовню вышло, так что слушай внимательно. У тебя сейчас есть два варианта. Первый – ты берешь себя в руки, едешь с нами и оказываешь посильную медицинскую помощь под руководством Вика. Второй – снимаешь снаряжение, которое тебе подобрали Джим и Логан, и они запирают тебя в подвале под магазином до своего возвращения. Без коммуникатора. Воду, еду и ведро выдадим. Что в том, что в другом случае, ты после молчишь обо всём, что тут слышал. Твоё решение?
– Я еду, – спустя секунду отвечает он, прижимая пересобранную Виком укладку к груди.
Да неужели…
Мы выходим во внутренний двор, я нахожу взглядом Файдза, стоящего возле их с мужиками фургона, и киваю, после чего жестом отправляю туда Пако.
– На пятой миле между Макоб и Ройо всем подтвердить готовность и отключить сеть до выхода с территории банды. Про имена забываем до возвращения в город, ваши позывные: Лара – Первая, я – Второй, Файдз – Третий, Сивуха и Дробина – Четвертый и Пятый, Монах и Колдун – Шестой и Седьмой, Вик и Пако – Восьмой и Девятый.
Четвертый и Шестой уходят, чтобы подогнать фургоны с парковки к выходу из стрелковой зоны. Седьмой включает сигнализацию, отчего двери и окна их магазина тут же перекрывают решетки, и мы, споро загрузившись в транспорт, выезжаем.
Половину дороги мы преодолеваем под непрекращающиеся шуточки, несущиеся через эфир между машинами. Мне это нравится, так как я слышу, что это не попытка снять нервозность, а просто легкий предбоевой мандраж, когда в предвкушении действия адреналин уже идет в кровь и очень хочется его куда-то сбросить. Одно только меня беспокоило: машина Раттаны, около двадцати минут исчезнувшая с карты, как только преодолела указатель «1 миля» до Ройо, до сих пор не появилась.
– Не появилась? – сидящая рядом Первая глянула в дисплей. – Неприятно.
Я молча кивнул, испытывая глухое раздражение и беспокойство. Мне казалось, что девочка все поняла и больше не сунется к Бесу, так какого черта? Ладно, этот вопрос я задам ей лично, но что происходит там, на базе «Кристаллов»?
– С ней наверняка всё в порядке, – я с некоторым недоверием кошусь на внезапно говорливую Первую. Это на неё встреча с друзьями так повлияла? Она же, видимо, не так поняв мой взгляд, продолжает. – Заболтает там кого-нибудь до отупения, и её с почестями сопроводят наружу, умоляя, чтоб больше не приходила.