Добро пожаловать в реальный мир
Шрифт:
– Пожалуйста, ну, сделай это для меня, – устремляет он на меня жалостливый взгляд бедного потерявшегося мальчонки.
– К тому же я, скорее всего, буду работать.
– Разве ты не можешь попросить у своего Паваротти отгул?
– Я только первую неделю работаю, – напоминаю Карлу, – и мне бы не хотелось у него вызвать недовольства. И уж чего бы мне меньше всего хотелось – так это признаться Эвану Дейвиду, что я тешу амбиции сделаться певицей. Мои жалкие потуги в сравнении с его талантом кажутся такими ничтожными, и… Не спрашивай меня почему, но мне бы не хотелось,
– Это, наверно, наш последний реальный шанс, – на полном серьезе говорит Карл. – Неужели ты хочешь провести остаток жизни за этой вот несчастной барной стойкой?
Одновременно мы окидываем взглядом наводящую уныние обстановку паба: вздымающиеся к потолку клубы сигаретного дыма, мрачные, смолистого цвета занавеси, весь затертый и заляпанный рыже-коричневый ковер, лежащий тут, поди, с шестидесятых.
– Не хочу, – надуваю я губы. – Но все же «Минута славы»… – Я кривлю лицо в презрительной мине.
– Если ты не пойдешь на прослушивание, – грозится Карл, – придется заняться нестандартным сексом.
– Ладно, пойду.
Тогда, потянувшись ко мне через стойку, Карл крепко стискивает мне руку:
– Спасибо!
– Пойду, если смогу взять отгул, – уточняю я.
– Для меня это уже здорово, – радуется приятель, глаза у него возбужденно сверкают. – Мы можем победить. Очень даже можем!
Но тут в бар входит мой папаша, и у меня пропадает всякое желание миндальничать с Карлом. Наоборот, сердце в гневе сжимается. Вот что такого, скажите, в этом человеке, из-за чего мне порой хочется сцапать его ласково за шкирку да хорошенечко встряхнуть?
– Ты ходил повидаться с мамой?
– Привет, дорогуша, – подтягивает он к себе стул. – У меня все отлично, спасибо. А у тебя как день прошел?
Я игнорирую его издевательский тон.
– Привет. Ходил?
– Да, – вздыхает он.
Нацедив пинту пива, ставлю перед отцом стакан, попутно отмечая, что денег он за это не кладет. А еще отмечаю, что за нынешний вечер прикладывается он уже явно не первый раз.
– Привет, мистер Кендал, – подает голос Карл. – Дерек.
Мне бы не хотелось говорить Карлу, что мой папаша для него «просто Дерек», только когда его угощают двойным виски.
– Приветствую, парниша, – немного невнятно отзывается папа, с заметным облегчением обнаруживая рядом с собой хоть одно дружеское лицо. Похоже, где-то начиная с ленча он угощался в какой-то другой пивнушке – причем, судя по поведению, наугощался уже всласть.
Но меня не так-то легко отвлечь от дознания:
– И?
Отец мотает головой.
– Я нынче снова воспользуюсь твоим гостеприимством.
– Ты неисправим, – досадую я.
– Милая, я сделал все что мог. Это ненормальная женщина, – добавляет он, осушив примерно половину порции. – Понять не могу, что на нее нашло!
Я с яростью натираю стаканы. Если б можно было так же легко втереть здравый смысл в башку моего беспокойного родителя!
– Наелась она тобой по горло – вот что на нее нашло.
В
– Твою ж мать! – внезапно выдает он, причем достаточно громогласно. – Да пошло оно все на хрен!
Мы с Карлом аж подпрыгиваем от неожиданности: у моего папочки масса недостатков, но в сквернословии он как-то замечен не был. Оба глядим на него с изумлением.
– Пап, ты чего?
– Да задолбало меня все это! – продолжает он в том же агрессивном духе, принимаясь еще и размахивать руками.
Господин Кен тут же делает стойку и внимательно глядит в нашу сторону. Я подмигиваю ему – дескать, все будет в порядке, на что я сейчас искренне надеюсь. Он, понятно, привык к пьяным потасовкам в «Голове» перед закрытием, однако это не означает, что Кену это нравится.
– Черт подери, я всю свою жизнь из кожи вон лез – и, спрашивается, ради чего?!
Я уж не буду уточнять, что о том, как он лез из кожи, кричать ему, собственно, не стоит.
– Да ну и хрен с ней! – не на шутку расходится отец. – Пусть катится к чертям собачьим!
С каждым новым ругательством голос его делается все пронзительней, и посетители паба начинают оборачиваться. Причем даже такие, что обычно не видят особой разницы между этим пабом и стройплощадкой.
– Я уже не знаю, что с ней делать. Так что пусть катится к едрене фене! Пусть валит на хрен и сама строит свою гребаную жизнь! Без меня!
– Пап! – сердито шиплю я. – Понизь-ка тон. И перестань ругаться, а то ведешь себя точно туреттик [18] .
– Туреттик? – аж светится от радости отец. Чуть ли не ореол у головы сияет! – Интересно, если я вдруг заболею, она пустит меня обратно?
Глава 14
– Ну и как она справляется?
Эван, который уже довольно долго возился с галстуком, пытаясь выправить скособочившийся узел, обернулся к своему агенту:
18
Синдром Туретта – расстройство центральной нервной системы, проявляющееся, в частности, внезапным и неудержимым агрессивным сквернословием.
– Кто?
– Твоя новая помощница, Ферн.
Вот уже сколько лет Руперту приходилось всякий раз его дожидаться.
– А-а, отлично, – рассеянно ответил Эван.
– Однако о сегодняшнем званом обеде она тебе не напомнила.
– Нет, – вынужден был признать певец. Возможно, Ферн не так-то и хорошо справлялась со своими обязанностями. У него совсем вылетело из головы, что нынче его ожидал прием у четы Блэр на Даунинг-стрит. И если бы его угораздило пропустить столь важную встречу у премьер-министра, это вышло бы, мягко выражаясь, нехорошо. К тому же, если бы она хорошо исполняла свою работу и вовремя обо всем напоминала, он бы не поставил себя нынче в дурацкое положение, когда пытался пригласить ее поужинать. – Это я сам ее отвлек.