Добродетель грешника
Шрифт:
Я знаю, что правильнее всего будет уйти. Если я буду находиться рядом с ней слишком долго, проклятие коснется и ее. Я уже видел, что оно сделало с Санто и Шелли.
Кажется, ничто из этого не меняет того факта, что я здесь. Мне нужен лишь еще раз. После этого мне больше не нужно ее видеть. Я могу выкинуть ее из головы и продолжать жить своей жизнью. С этими мыслями я выхожу из машины и перехожу дорогу.
Я часами наблюдал за ее домом. Я знаю, что она там. Видел ее в окнах. Как только я понял, что Дом ее знает, я начал копать. Это не заняло много времени. У Дома есть связи в Штатах.
Зои Петрова.
Больше всего меня заинтриговало то, где заканчивался этот след. Еще несколько лет назад Зои Петровой не существовало. Все, что я знаю, это то, что она жила с Михаилом Петровым, русским Паханом. Страшный ублюдок. То есть, парень, будучи русским, женился на представительнице одной из пяти итальянских семей Нью-Йорка и выжил. Настоящая загадка в том, как Зои вписалась в эти две семьи? Валентино и Петровы.
Она не итальянка и не русская. Это и так ясно. Но она живет в доме, который большинство двадцатилетних никогда бы не смогли себе позволить. Сначала я подумал, что она шутит, когда она упомянула, что могла бы застрелить того парня в баре. Теперь я в этом не так уверен.
Не то чтобы для меня это имело большое значение. Мне не нужно знать, как она вписывается в эти преступные семьи. Это не имеет значения. Потому что я не планирую так долго поддерживать с ней отношения. Я не могу привязаться к женщине. Это закончится для нее катастрофой.
Поэтому я придерживаюсь связей на одну ночь. Так проще.
Я подхожу к входной двери Зои, протягиваю руку, чтобы позвонить, и жду. На мгновение я задумался, не зайти ли мне самому. Это было бы не так уж сложно. Я уже видел планировку этого дома. У меня был соблазн взломать камеры наблюдения, но я решил, что это уже переходит все границы. Хотя я знаю, что именно так и поступал Дом, когда преследовал… то есть ухаживал за Люси. У него все сложилось довольно удачно.
Дверь распахивается, и мне приходится сдерживать удивление на лице. Черт, она еще сексуальнее, чем я помнил. На Зои белый сарафан на тонких бретельках, с нарисованными на нем желтыми подсолнухами. А вот лифчика на ней нет. Я вижу ее соски. Они буквально умоляют мой рот обхватить их.
Но меня удивляет не ее одежда. А пистолет, который она держит в вытянутой руке. Пистолет, который она направляет прямо на меня. Мой член твердеет. Какого черта меня заводит образ того, как она угрожает мне? Уверен, с этим даже ни один психиатр не разберется.
Я вздергиваю брови.
— Ты всегда так гостеприимно открываешь дверь?
— Что ты здесь делаешь, Марсель? И как ты нашел мой дом? — спрашивает она, не убирая пистолет ни на дюйм.
— Я здесь, потому что хотел увидеть тебя. Обычно именно поэтому люди приходят в гости к другим людям, детка. Ты пригласишь меня войти или мы так и будем стоять здесь, притворяясь, будто ты действительно собираешься в меня выстрелить? — По крайней мере, я очень надеюсь, что она не станет в меня стрелять.
— Почему ты так уверен, что я этого
— Потому что нет смысла стрелять в парня, который подарил тебе лучшие оргазмы в твоей жизни. Парня, который здесь, чтобы подарить тебе еще одну ночь, полную оргазмов. — Ухмыляюсь я ей. Черт, я хочу протянуть руку и прижать ее к себе. Мой член уже готов вырваться наружу и поиграть.
Она улыбается, и я думаю, что она согласна с идеей впустить меня, как в свой дом, так и в свое тело. И тут я вижу, как ее палец дергается, рука слегка сдвигается, а в моих ушах раздается звук выстрела.
Я сокращаю расстояние между нами и за считанные секунды выбиваю пистолет из ее руки.
— Ты, блять, только что выстрелила в меня, — рычу я, немного ошарашенный тем, что она действительно это сделала.
— Я выстрелила рядом с тобой. А не в тебя. Это был предупредительный выстрел. Следующего не будет. Убирайся из моего дома, Марсель, — цедит Зои сквозь стиснутые зубы, не сводя глаз с пистолета, который теперь в моей руке.
Я слежу за ее взглядом, после чего кладу пистолет на пол и пинаю его ногой. Затем я обхватываю ее за талию и притягиваю к себе, в то время как мои губы касаются ее шеи.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я ушел, Зои. Мы с тобой оба знаем, что ты хочешь, чтобы я остался. Ты хочешь повторения той ночи так же сильно, как и я.
Зои качает головой.
— Нет, не хочу. — Ее руки ложатся мне на грудь, и она отталкивает меня. Или, по крайней мере, пытается. Я не отпущу ее так легко. И тут что-то меняется. Я чувствую это мгновенно.
Все тело Зои замирает. Она буквально съеживается. У нее подгибаются ноги и слабеют колени. Если бы сейчас я ее не держал, она бы уже лежала на полу. Не только язык ее тела говорит мне о том, что что-то явно не так. Это пронзительный крик, который она издает, заставляет меня сделать шаг назад. Но убедившись, что она твердо стоит на ногах, я отпускаю ее и опускаю руки. Я не хочу этого делать, но что-то подсказывает мне, что это необходимо.
— Что случилось? — Спрашиваю я ее.
Глаза Зои стекленеют. Ее лицо становится пепельно-серым. Она продолжает пятиться назад, пока не упирается телом в стену. Она не смотрит на меня. Она смотрит мимо меня. Сквозь меня.
— Зои, что происходит? — Спрашиваю я ровным тоном. Спокойным. Сохраняя при этом дистанцию. Не хочу, чтобы она сейчас чувствовала себя загнанной в угол.
Она напугана. Что бы ни происходило, она очень напугана, и я надеюсь, что это не из-за меня.
— Нет. Нет, нет, нет, только не снова, — повторяет она снова и снова, пока ее тело оседает на пол.
— Зои, я хочу помочь тебе, но не смогу этого сделать, если ты не скажешь мне, что происходит. — Я опускаюсь перед ней на корточки, медленно продвигаясь вперед на коленях. У меня такое чувство, что я знаю, о чем она говорит, но очень надеюсь, что ошибаюсь…
Ее глаза фокусируются на мне, и она хмурится.
— Я не могу. Не могу этого сделать.
— Что сделать? — Спрашиваю я ее. — Что я сделал?
— Тебе не следовало быть здесь. — Ее голос едва слышен.
— Тем не менее, я здесь, и не оставлю тебя в таком состоянии, — говорю я ей. — Я хочу помочь тебе. Скажи мне, что делать.