Доброе утро, Царь!

Мистунина Анна Владимировна

За рубашками последовали прозрачные платья разных расцветок, слишком тонкие для нынешнего времени года, затем маленькая шкатулка с драгоценностями. Большую часть украшений Иарра оставила Магане, попросив раздать слугам – прощальный подарок им и крошечный вызов матери с братом. Управляющая покачала головой, но просьбу обещала выполнить.

Несколько флакончиков духов – только самые любимые. Ароматное масло для тела. Коробочка с тальком. Мыло.

– Я не могла предупредить, – всхлипнула Таша. – Балла, пожалуйста, прости меня!

Иарра обернулась. Ей не почудилось – Бездомная плакала.

– Если бы я сказала, я бы Римуша предала, все бы предала! Я не могла, балла! Мне было не все равно,

нет! – Таша вытерла слезы обеими руками, но они тут же набежали снова. – Когда все началось, Римуш не вмешивался, пока не прошло три дня, так было надо, он сказал. Я сидела запертая, чтобы ни во что не ввязалась. Я никак не могла тебе помочь! Прости!

– Ладно. Забудь. Все равно все уже в прошлом.

– Я знаю, что у тебя умер дед, – сказала Таша. – Но ведь это не из-за нас?

– Нет.

– Мне жалко, что он умер.

– Мне тоже.

– И что тебя замуж отдавали за энса, тоже знаю, – Таша опять вытерла слезы. – А ты сбежала с Римушем!

– Да.

– Ты его любишь?

Ну, как же. Без этого Таша просто не могла. Иарра не стала кривить душой:

– Я пока не уверена. Но я выбрала быть с ним и не собираюсь менять своего решения – этого достаточно?

Бездомная удивленно моргнула: ей были непонятны такие сложности.

– С ним хорошо и спокойно, – от души сказала Иарра. – Я предпочла его энсу и ничуть об этом не жалею.

– Правда, балла?

– Правда. Зачем ты опять меня так называешь?

– А как мне тебя называть? – Таша прищурилась. – Сестрой?

Иарра подумала и улыбнулась:

– Ничего не имею против.

Затаившись в дальних и темных уголках ее сознания, обиженно молчали Лада и Элетия. Иарра делала вид, что не замечает их присутствия. Они знали, что это ложь, но были слишком надменны, чтобы возражать.

Привыкнуть к новой жизни оказалось проще, чем она ожидала. Бездомный Римуш был действительно тем, кем казался – заботливым и немного неловким мебельщиком, которому и в голову не приходило в чем-то ограничивать свою высокородную возлюбленную. Его дневные дела с Палатой энсов, с Бездомными и Бессмертными никак ее не касались. Иарра занималась, чем хотела. Ночи они проводили вместе, и было им так же хорошо вдвоем, как и в первый раз. В иные вечера Римуш возвращался поздно или засиживался до ночи в левой половине дома, куда ей было запрещено ходить; она не спала, коротала время за книгой, не столько тоскуя, сколько опасаясь заснуть в одиночестве. С Римушем ее не беспокоили никакие сны.

Перед нею, умершей для своего сословия, закрылись все двери, но они же распахнулись вновь перед подругой Бездомного, держащего в руках весь Арш. Никто не решился бы вызвать его неудовольствие, обидев ее хоть словом. Обида и презрение Высших жгли ее вновь обретенные магические чувства, Иарра знала, что сполна разделит с Римушем их будущую месть. Но – после.

Пока что на западе шли сражения, и энс Нерр слал гонцов, требуя от разоренного города новых солдат и новых поставок продовольствия. Городу не оставалось выбора, кроме как восполнять нужду за счет областей, оставляя поля без работников, рискуя вызвать, в дополнение к восстанию Бездомных, восстание селян. Каждое утро Арш с надеждой смотрел в небо, ожидая, когда утихнет западный ветер, противный для идущих от Эссарда кораблей. Тех, кого боялись и не желали видеть три месяца назад, теперь ждали, как спасителей. Но ветер все не менялся, и Римуш оставался хозяином положения.

Иарра спросила его, что он думает делать, когда корабли придут. Римуш в ответ ухмыльнулся и сказал, что у него есть еще в запасе кое-какие секреты. Больше из него ничего не удалось вытянуть, и Таша тоже молчала.

На десятый день вернувшийся с заседания Палаты Римуш рассказал, что энса Инсина

официально избрала Серри своим наследником. Завещание было подписано еще вчера, и мальчик принес клятву, как положено, при двенадцати свидетелях. В Палате об этом лишь объявили, как о свершившемся деле. Другие энсы, сказал Римуш, были не рады: они боялись, что он разозлится и велит своим Бессмертным кого-нибудь убить.

– Только скажи, я так и сделаю, – предложил он Иарре. – Хочешь, заберем твой Дом, а этих прогоним. Хочешь?

Иарра ответила не сразу. Они сидели за поздним ужином втроем, и Таша вместе с Римушем ожидала ее слов. За окнами уже стемнело. Под потолком горела люстра – полтора десятка маленьких свечей в серебряных чашечках, подвешенных на цепях и качающихся от движения воздуха. У брата и сестры были одинаковые серые глаза и всегда напряженные скулы, но выражали их лица совсем разное. Римуш и вправду готов был прямо сейчас, вот только доест этот вкусный медовый пирог, пойти отнимать у энсы Самурхиль ее Дом, чтобы вручить его Иарре так же просто, как он заполучил себе место в Палате – почему нет, ведь у него же есть Бессмертные! Таша смотрела с тревогой. Она казалась намного старше своего брата.

– Я все еще Самурхиль, – сказала Иарра. – Но в Доме не осталось ничего моего. Пусть им владеет Серри.

Таша кивнула, словно с облегчением. Иарра улыбнулась ей:

– Дед говорил, никто не ускачет на двух скакунах. Если бы я хотела бороться за Дом, я не была бы здесь.

«Ты и так скачешь на двух скакунах», – хмуро заметила Элетия.

«Отстань», – отмахнулась от нее Иарра.

Лада молчала с тех самых пор, как Иарра выбрала Римуша. Такого предательства – и такого унижения тоже – Сильнейшая простить не могла. Элетия тоже молчала до сегодняшнего дня. Она не выдержала, когда Иарра нарушила собственное решение больше не заниматься магией и проникла мыслью в одного из Бессмертных.

Воспоминание об этом до сих пор вызывало у нее дрожь: Бессмертный немногим отличался от трупа. В его крови почти не было жизненной Силы – той самой, что позволяет человеку двигаться, дышать и любить, растению пробивать себе путь через камень, а яичному желтку превращаться в цыпленка. Именно ее использовали маги родного мира Лады; научившись добавлять к собственной Силе чужую, полученную из человеческой крови, они стали по-настоящему могущественны.

Иарра знала из памяти прошлых жизней, что больше всего неистраченной Силы в крови новорожденного младенца, меньше всего – в глубоком старике, но даже в очень старом и слабом человеке ее больше, чем в любом из животных. В крови Бессмертного Силы оказалось даже меньше, чем в существах, не способных согреваться собственным теплом, вроде змеи или ящерицы. Это напугало Иарру и Элетию, напомнив зловещее предостережение Имира. Даже Лада, хоть и не желала говорить, казалась встревоженной. Иарра хотела сегодня за ужином еще раз попробовать расспросить брата и сестру о Бессмертных, но история с завещанием расстроила все ее планы. Таша и Римуш, казалось, огорчились больше нее самой, как будто в случившемся была их вина. Иарра чувствовала себя пристыженной.

Уже ночью, лежа в объятиях Римуша, она все-таки спросила:

– Ты совсем не боишься своих Бессмертных?

Он рассмеялся, довольный и расслабленный после любви:

– Зачем мне бояться, раз они мои! – но замолчал, видимо, сообразив, и спросил совсем по-другому: – Ты боишься, да?

– Да, – сказала Иарра. – Не так, чтобы совсем, особенно когда ты рядом. Но у них такие глаза…

– Мертвые?

– Да.

– Но они не мертвые. У них просто… – он помолчал, подбирая слова: – их жизнь течет очень медленно. Мы с тобой состаримся и умрем, а они – нет. Они сами это выбрали. Их никто не заставлял.