Добротолюбие. Том II
Шрифт:
17. Сотворив человека, Бог всеял в него нечто Божественное, – некий, подобный искре помысл, имеющий в себе и свет и теплоту, – помысл, просвещающий ум и показующий ему, что добро и что зло. Называется сие совестию, – и она есть естественный закон. Следуя сему закону – совести, патриархи и все святые прежде писанаго закона угодили Богу. Но когда люди чрез грехопадение закрыли и попрали совесть, тогда сделался нужен закон писаный, стали нужны свв. пророки, нужно сделалось самое Пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, – чтобы открыть и воздвигнуть ее, – чтоб засыпанную оную искру снова возжечь хранением Св. Его заповедей.
18. Ныне в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться. Когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, – и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем
19. Совесть называется соперником, потому что всегда сопротивляется злой воле нашей и напоминает нам, что мы должны делать, но не делаем, и если, что не должны делать, делаем, осуждает нас. Посему Господь и назвал ее соперником, и заповедует нам: буди увещаваяся с соперником твоим, дондеже еси на пути с ним (Мф. 5, 25) т. е. в мире сем, как говорит св. Василий Великий.
20. Будем же хранить нашу совесть, пока находимся в мире сем, не допустим, чтоб она обличала нас в каком-либо деле, не будем попирать ее ни в чем, хотя бы то было самое малое. Знайте, что от пренебрежения сего малого и в сущности ничтожного мы переходим к пренебрежению и великого. Если кто начнет говорить: «что за важность, если я съем эту безделицу? Что за важность, если я посмотрю на ту или на эту вещь?» то от этого: «что за важность в том, что за важность в другом» – впадает он в злой навык и начнет пренебрегать великим и важным и попирать свою совесть; а таким образом закосневая во зле, будет он в опасности прийти и в совершенное нечувствие.
21. Совесть хранить должно и в отношении к Богу, и в отношении к ближнему, и в отношении к вещам. – В отношении к Богу тот хранит совесть, кто не пренебрегает Его заповедями; и даже в том, чего не видят люди и чего никто не требует от нас, он хранит совесть свою к Богу втайне. – Хранение совести в отношении к ближнему требует, чтоб отнюдь не делать ничего такого, что, как знаем, оскорбляет или соблазняет ближнего делом или словом, или видом, или взором. – Хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться худо с какою-либо вещию, не давать ей портиться и не бросать ее без нужды. – Во всех этих отношениях должно хранить совесть свою чистою и не запятнанною, чтоб не попасть в беду, от которой Сам Господь предостерегает нас (Мф. 5, 26).
22. Св. Иоанн говорит: совершенная любовь вон изгоняет страх (1 Ин. 4, 18). Как же св. пророк Давид говорит: бойтеся Господа, вси святии Его (Пс. 33, 10)? Сим показывается, что есть два страха: один первоначальный, а другой совершенный, – один свойствен начинающим, а другой свойствен совершенным святым, достигшим в меру совершенной любви. Кто исполняет волю Божию по страху мук, тот есть еще новоначальный; а кто исполняет волю Божию из любви к Богу, – для того, чтоб угодить Богу, того сия любовь приводит в совершенный страх, по коему он, вкусив сладости пребывания с Богом, боится отпасть, боится лишиться ее. И сей-то совершенный страх, рождающийся от любви, вон изгоняет страх первоначальный.
23. Страха совершенного невозможно достигнуть, если кто прежде не приобретет первоначального страха. Премудрый Сирах говорит: страх Божий есть начало и конец (—1, 15, 18). Началом назван первоначальный страх, за которым следует совершенный страх святых. Первоначальный страх свойствен душевному состоянию. Он охраняет душу от всякого падения; ибо сказано: страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27). Но кто уклоняется от зла по страху наказания, как раб, боящийся господина, тот постепенно приходит к тому, чтоб делать благое добровольно, – сначала, как наемник, надеяся некоего воздаяния за свое благое делание. Если же он таким образом будет постоянно избегать зла из страха, подобно рабу, и делать благое в надежде награды, подобно наемнику; то пребывая, по благодати Божией, во благом и соразмерно сему соединяясь с Богом, получает он наконец вкус ко благому, приходит в некоторое ощущение истинно благого, – и уже не хочет разлучиться с ним. Тогда достигает он в достоинство сына и любит добро ради самого добра, – и хотя боится, но потому что любит. Сей-то есть великий и совершенный
24. Сию постепенность изображает и св. пророк Давид в следующих словах: уклонися от зла и сотвори благо; взыщи мира и пожени и (Пс. 33, 15). Уклонися, говорит, от зла, т. е. избегай всякого вообще зла, уклоняйся от всякого дела, ведущего ко греху. Но сказав это, он не остановился на сем, но прибавил: и сотвори благо. Ибо случается, что иной не делает зла, но и добра не творит; и, например, не обижает, но и милосердия не оказывает, или не ненавидит, но и не любит. Сказав же о сем, он последовательно продолжает: взыщи мира и пожени и. Не сказал только – взыщи, но усильно стремись за ним, чтоб достигнуть его. – Следите внимательно умом своим за сею речью, и примечайте тонкость, наблюдаемую святым. – Когда кто сподобится уклониться от зла и потом, с помощию Божиею, будет старательно делать благое; тотчас восстанут на него брани вражеские, – и он подвизается, трудится, сокрушается, то боясь возвратиться опять на злое, как раб, то надеясь награды за благое, как наемник. Но терпя нападения от врага, борясь с ним и сопротивляясь ему по сим побуждениям, он, хотя делает благое, однако ж с большою скорбию, с великим трудом. Когда же получит помощь от Бога и приобретет некоторый навык в добре, тогда видит он покой, тогда ощущает мир, тогда ощущает, что значит прискорбная брань, и что – радость и веселие мира. – И начинает уже потом искать мира, усиленно стремиться к нему, чтоб достигнуть его, приобрести совершенно и водворить его в себе. Достигший же в меру сию вкушает наконец блаженство миротворцев (Мф. 5, 9). – И отселе кто может побудить душу сию делать добро ради чего-либо иного, кроме наслаждения тем самым добром? Тогда-то таковой познает и совершенный страх.
25. Отцы сказали, что человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и память мучений, – если каждый вечер испытывает себя, как провел день, и каждое утро, – как прошла ночь, – если не будет дерзок, и наконец, если будет находиться в близком общении с человеком боящимся Бога. Ибо говорят, что один брат спросил некоего старца: «что мне делать, отче, чтобы бояться Бога?» Старец отвечал ему: «иди, живи с человеком боящимся Бога, – и он тем самым, что боится Бога, научит и тебя бояться Бога». – Отгоняем же страх Божий от себя тем, что делаем все противное сказанному: не имеем ни памяти смертной, ни памяти мучений, – не внимаем самим себе и не испытываем себя, как проводим время, – но живем нерадиво и обращаемся с людьми, не имеющими страха Божия, – и бываем дерзки. И сие последнее хуже всего: это совершенная пагуба; ибо ничто так не отгоняет страха Божия от души, как дерзость. Спросили о ней некогда авву Агафона, – и он сказал: «дерзость подобна сильному жгучему ветру, от которого, когда он подует, все бегут, и который портит всякий плод на деревьях». – Бог да избавит нас от всегубительной сей страсти – дерзости.
26. Дерзость бывает многообразна: можно быть дерзким и словом, и движением, и взором. От дерзости иной впадает в празднословие, говорит мирское, делает смешное и побуждает других к непристойному смеху. Дерзость и то, когда кто коснется другого без нужды, протянет руку на кого смеющегося, толкнет кого, вырвет что у него из рук, бесстыдно смотрит на кого: все это делает дерзость, все это происходит от того, что в душе нет страха Божия, – и от сего человек приходит мало-помалу и в совершенную небрежность. – Посему-то Бог, когда давал заповеди закона, сказал: благоговейны сотворите сыны Израилевы (Лев. 15, 31); ибо без благоговения и скромной стыдливости (несмелости) человек не чтит и Самого Бога и не хранит ни одной заповеди. Потому нет ничего вреднее дерзости, – потому-то она и есть матерь всех страстей, что изгоняет благоговение, отгоняет страх Божий от души и рождает небрежность.
27. Авва Иоанн, ученик аввы Варсануфия, имел обыкновение повторять следующие четыре изречения, – иногда одно, иногда другое, при отпуске от себя приходивших братий: «чрез сохранение совести в отношении к ближнему рождается смиренномудрие; – никогда не должно предпочитать свою волю воле брата своего; – бегай от всего человеческого и спасешься; – друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2)». – Каждый раз он предварял сии изречения такими словами: «сказал я однажды, брат, – Бог да сохранит любовь, – отцы сказали», – и после сего прилагал одно из своих изречений.