Добротолюбие. Том II
Шрифт:
164. Молитва требует, чтобы ум был чист от всякого помышления и не пускал в себя ничего немолитвенного, хотя бы то было и досточестно; но как вдохновенный Богом, отрешившись от всего, совершал свое собеседование с Ним Единым (2, 131).
165. Кто делит свое время между рукоделием и молитвою, тот тело укрощает трудом и беспорядочные его требования доводит до мерности, а душу, которая, трудясь вместе с телом, вожделевает наконец отдохновения, располагает чрез то к молитве, как к делу более легкому, и приводит к ней усердною и с живыми силами. Ибо она чувствует утешение при перемене
166. Кто не любит работать, тот бездействием питает страсти и пожеланиям дает свободу устремляться ко сродным им предметам, – что наипаче обнаруживается во время молитвы; ибо тогда внимание ума бывает все поглощено тем, чем занято сердце, и он только и делает, что в помыслах перебирает внушаемое пришедшею в движение страстию, вместо того, чтоб беседовать с Богом и просить у Него полезного себе. Зная сие, св. Павел с ревностию нападает на праздность и всех апостольскою властию обязует к труду (2 Фес. 3, 6-12). Дело есть якорь для мысли и дает ей безопасное направление. Пусть отвсюду приближаются бури и порывы ветров угрожают крушением, мысль стоит неуклонно, удерживаемая делом, как якорем; несколько волнуется она поднимающимися помыслами, но не увлекается в опасность, потому что держащие ее узы крепче гонящих ее ветров (2, 232, 234).
167. Отказывающиеся от рукоделий под предлогом, что должно непрестанно молиться, на самом деле и не молятся. Они тем самым, чем думают в праздности доставить душе свободу от забот, запутывают ее в лабиринте неисходных помыслов и чрез то делают ее неспособною к молитве. Тело, трудящееся над делом, удерживает при себе мысль, которая не меньше глаз должна наблюдать за тем, что делается, и содействовать телу для непогрешительности в действии, а покоящееся тело дает мысли свободу кружиться; потому что во время покоя возбуждаются страсти и при каждом похотливом воспоминании увлекают мысль и овладевают ею, как пленницею (2, 234, 235).
168. Есть высшая молитва совершенных, – некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается он к Богу, Который видит расположение сердца, отверстое, подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающее волю свою. Так до третьего Неба восхищен был Павел и не знал, аще в теле был он, аще ли вне тела (2 Кор. 12, 2) (2, 235).
169. После (ниже) первой есть вторая молитва, когда произносятся слова, а ум с умилением следует за оными, и знает, к Кому обращает прошение.
170. Молитва же, прерываемая помыслами (низшая) и соединяемая с телесными заботами, далека от устроения, подобающего молящемуся. Такой не слышит сам себя, туда и сюда носясь мыслию и не помня, какие произносит слова. Но если молящийся таков, то будет ли божественный слух внимать тому, чему по рассеянности не внемлет сам он? У
2. О восьми духах зла
1. Начало плодоносия – цвет, а начало деятельной жизни – воздержание.
2. Обуздывающий чрево умаляет страсти, а побеждаемый многоядением размножает сластолюбные похоти.
3. Начало языков – Амалик, а начало страстей – чревоугодие.
4. Пища огню – дрова, а пища чреву – снеди.
5. Множество дров разжигает великий пламень, а множество снедей питает похоть.
6. Пламень исчезает с оскудением вещества, а скудость снедей иссушает похоть.
7. Похотение снеди породило преслушание, а усладное вкушение изгнало из рая.
8. Дорогие яства услаждают гортань, но питают и неусыпного червя похотливости.
9. Отощавшее чрево приуготовляет к бдению в молитве, а преисполненное наводит глубокий сон.
10. Трезвенно мудрование при сухоядении, а жизнь сытная в довольстве погружает ум в глубокое усыпление.
11. Молитва постника – парящий в высь орлий птенец, а молитва угостившегося ниспадает долу, тяготимая пресыщением.
12. Ум постника – светлая звезда на чистом небе, а ум угостившегося мрачен, как небо в безлунную ночь.
13. Туман скрывает солнечные лучи, а густое испарение потребленных яств омрачает ум.
14. Запятнанное зеркало не передает раздельно черт отразившегося в нем образа; и мысленная сила, отуманенная пресыщением, не приемлет в себя ведения Божия.
15. Не возделываемая долго земля порождает терния; и ум чревоугодника произращает срамные помыслы.
16. Невозможно найти аромат в гное, – и в чревоугоднике – благоуханий созерцания.
17. Око чревоугодника высматривает, где пиршества, и око воздержного, – где собрания мудрых.
18. Душа чревоугодника вычисляет дни памяти мучеников, а душа воздержного подражает жизни их.
19. Боязливый воин трепещет от звука трубы, возвещающей битву, а чревоугодник – от возвещения о начале поста.
20. Чревоугодливый монах – данник своего чрева, и под бичом его выплачивает ежедневный налог.
21. Торопливый путник скоро достигает города, и воздержный монах – мирного устроения сердца.
22. Медлительный путник (не добравшись до жилых мест) ночует в поле под открытым небом; и монах чревоугодливый не достигнет дома бесстрастия.
23. Курение фимиама облагоухавает воздух, – и молитва воздержного Божие обоняние.
24. Если предашься похоти насыщения чрева, то ничто не будет достаточно к удовлетворению сластолюбия твоего; потому что чрево-неистовство есть огонь, потребляющий горючее вещество и всегда требующий нового.
25. Достаточная мера (чего-нибудь влагаемого в сосуд) наполняет сосуд, а чрево, и расседшись, не скажет: довольно.