Добровольцы: смерть была где-то рядом…

Семенов Эдуард Евгеньевич

В буквальном смысле начала командовать окружающими ее мужчинами и показывая, кто здесь собственно главный.

– Так, Стас, расчехляй свой аппарат. Боря, не уходи. Палыч встань рядом. Матросов, рядом я сказала.

Зоя, расставляя всех перед микроавтобусом, взяла Матросова под руку и шепотом намекнула ему.

– Игорек, нам просто необходимо фото вместе!

Стас

Павлов быстро заразился этой энергией, достал из кейса фотоаппарат, навел объектив на замерших в единой композиции артистах, и сделал несколько снимков. Проверяя качество, объявил.

– Фотки сброшу в общую группу в Вацап. Ну и у меня в блоге можете взять. Все подписаны? Кто не подписан, ищите по хештегу Стас Павлов. Всем Ё.

Композиция распалась на составляющие, а Стас обратился к Пал Палычу и Матросову. Видно было, что они давно знакомы и ни Пал Палыча, ни Матросова не задевает такая фамильярность.

– Ну, с ветеранами колхозной сцены, понятно. – Стас пожал руку Палычу, – Тебе приказали. – повернулся к Матросову, протягивая ему руку, – а Матросова как уговорили на эту авантюру?

Пал Палыч показал глазами на Андреича.

– Попросили.

Стас Павлов фыркнул.

– Понятно. Все- добровольно-принудительно. Как всегда.

Махнул рукой и молча начал грузить свои чемоданы в микроавтобус.

Что характерно, как только Павлов закончил свое дело, откуда-то сбоку, словно из небытия вынырнул водитель маршрутки, деловито закрыл заднюю дверь и молча разместился на своем месте, тем самым давая понять своим пассажирам, что готов их везти к месту назначения.

***

Кристина и Анна сели сразу за водителем и уткнулись носами в телефоны, начали строчить кому-то смс-сообщения. На заднем сидении уселись Пал Палыч и Матросов. Стас Павлов встал между рядами и начал снимать всех на камеру.

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида в салон и спросил

– Ну, что все на месте. Никого не забыли. Андреич едем?

Андреич и Зоя сидели у двери, и Зоя в этот момент доставала из спортивной сумки бутерброды, пытаясь угостить ими своих попутчиков.

Она толкнула в бог своего мужа и тот сразу ответил.

– Да, трогай!

Матросов с заднего сидения тут же прокомментировал.

– Шеф потрогал и сказал: «Ого-го!»

Зоя прыснула смехом и пригрозила Матросову кулаком.

– Прекрати, пошляк.

Микроавтобус качнуло. За окном замелькали улицы города.

Матросов развел руками.

– А что я такого сказал?

Стас Павлов направил объектив фотоаппарат на Матросова, и он сразу поднял руку, широко расставив ладонь, закрывая ей объектив.

– Не надо меня снимать.

Стас Павлов не стал спорить и убрал объектив камеры в сторону, благо ему было кого фотографировать, а Матросов тем временем продолжил пошлить.

– Есть ли в России цензура? – обратился оперный певец к Пал Палычу, и жеманно приложил руку ко лбу, но только чтобы выругаться, – твою ж мать! Что за мысли лезут с утра в голову, да еще в субботу. Твою ж, мать.

Анна обернулась, кинула укоризненный взгляд на мужчину, а потом что-то зашептала Кристине. Они захихикали.

– Конечно же, есть, – Матросов, уже никого не замечая, продолжил диалог сам с собой, – причем самая жестокая. Мы живем в стране с самой жестокой цензурой. Так было, есть и будет. Вы только подумайте. У нас в стране запрещается ругаться матом. Запрещенные слова так и называются "нецензурные". Бляха муха.

Анна не выдержала и смущенно покосилась на ругающегося Матросова, но тот воспринял ее взгляд как вызов.

– И не надо так на меня смотреть. Дырку протрете.

Анна фыркнула, показала язык и увела взгляд от Матросова, а тот будто этого ждал, продолжил развивать свою мысль.

– При этом действует ли такая цензура? Нихера.

Зоя укоризненно покачала головой, пожалуй, только она и могла остановить болвана, но Матросов разошелся и уже ни на кого не обращает внимания.

– Потому что все четко знают, что любое запикивание матерных слов нужно только для того, чтобы не нести ответственность.

Конец ознакомительного фрагмента.