Доброволец
Шрифт:
«Транспортные средства»? У них там все такие казенные? Не хотелось бы.
– Когда заброска?
– День и час вам назовут позже. Ориентировочно, через полтора-два месяца.
Все положенные по моей педнагрузке зачеты-экзамены я к тому времени принял. Не придется мне разрываться между работой и… и… не знаю, как назвать… вот этим самым. Чудесно. Внутренне я готовился к худшему варианту.
– Да, я готов.
Судя по звукам: гараж… опускаются металлические шторы… идем по гулким прохладным коридорам… спуск вниз… негромко разговаривает с кем-то… протискиваюсь через турникет… опять коридоры…
– Мы пришли.
Он снимает повязку с моих глаз.
– Подождите здесь. Оглядитесь, но не отходите
Уходит.
Оглядываюсь. Ничего хорошего!
Когда-то здесь располагался советский военный объект. Возможно, и даже скорее всего, секретный военный объект. Предположительно, секретный военно-промышленный объект. Потом его забросили решительно и надолго. А мои храбрые чудаки, по всей видимости, решили потихоньку расконсервировать его, но приводить в божеский вид не стали. То ли финансов не хватило, то ли времени, то просто сочли делом не стоящим внимания: есть где работать, и ладно.
Сырое бетонное подземелье. Металлические двери, окрашенное в «армейское зеленое» и «предупреждающее красное». Непонятные надписи с обилием сокращений: «5-й отд. Неплюев шт. хоз. 1128/1129», «Каб. 38 АХО мл.» и тому подобное. А то и просто ряды цифр, выведенных по бетону или металлу невыцветающей черной краской. Тускло горят красные «тревожные» лампочки, забранные решеткой. Кабели тянутся по стенам тоннелей. Выпотрошенные железные ящики из-под сверхсекретной аппаратуры. Тянет неисправной канализацией. Полы выстланы крупными серыми плитами, и по углам видно: тысячу лет назад их покрывали в шахматном порядке мастикой. Старая военная мебель. Полузатопленное ответвление коридора, и там свалены в кучу металлические спинки пружинных коек. Сумка от противогаза лежит при входе в уборную. «ДМБ-90». «ДМБ-84». «ДМБ-77». «Саратов-75». «Я хочу обнять тебя, гражданка!». Стульчак отодран от унитаза и набирается сил рядом, у стенки. Холодно. Дух серпа и молота почиет на всем.
Непостижимым, экзотическим образом красное протягивает руку белому… Вроде, все правильно, только малость некрасиво. Неэстетично.
Перцев приводит еще кого-то. Дылда с одухотворенной бородкой. До меня доносятся обрывки фраз:
– Мишка, ну времени нет…
– …у кого оно есть…
– …мне еще за Трефолевым ехать..
– …а мне… зачет по бытовой лексике…
– …выручи…
– Ладно.
Подводит ко мне дылду и представляет самым официальным тоном:
– Господин Денисов, вот ваш проводник по «подземному царству». Прошу любить и жаловать.
Дылда заулыбался:
– Давайте знакомиться! Михаил Никифоров. Если хотите, зовите Мишей.
Так мы и встретились…
– Ну, я вас покидаю! – Перцев унесся по гремящей металлической лестнице куда-то наверх.
– А можно на «ты»? – спросил Никифоров.
Поколебавшись, я ответил:
– Можно.
Ведь лучше так, чем полный официоз, как с Перцевым.
– Не подумай худого, у нас нормальные ребята. Умные люди, но без фанаберии. Не обращай внимания на Сашку, он отличник и зануда, готовится стать героем. А в остальном – тоже хороший мужик.
– Да я и не…
– Вот и отлично. Я уж думал, тебя достали его выкрутасы. Напустит тайн…
Мы свернули раз, другой, третий… Меня подавляла чудовищная громада военного подземелья. Вряд ли министерство обороны забыло о нем навсегда. Вопрос времени: или Невидимый Университет успеет добиться своего, или его заметят и вышвырнут отсюда.
До чего здесь тоскливо!
– А куда мы идем?
– На встречу с тремя персонами. Во-первых, с ректором, во-вторых, с первым твоим преподавателям, в-третьих, с личностью, которая тебя официально в нас зачислит.
– Един в трех лицах?
– Угадал. Кстати, мы пришли.
Хотя бы здесь освещение приличное. О, да тут настоящий компьютерный центр! И очень солидной комплектации, насколько я мог судить. Обо
Ко мне шагнул кривозубый толстяк. Лучше б он не улыбался!
– Новенький?
Никифоров из-за моей спины ответил:
– Михаил Андреевич Денисов, сегодня первый день.
Неожиданно крепкое рукопожатие.
– Очень приятно. Рад, что вы к нам пришли. Добро пожаловать в дружину воинствующих идеалистов.
Теплый человек.
– Моя фамилия Привалов. Виктор Эдуардович. Пятнадцать лет назад я работал здесь официально. В качестве младшего научного сотрудника…
Так я свел тесное знакомство с Невидимым Университетом.
Сон, укрепивший меня в решимости попробовать ремесло диверсанта, дважды приходил после заброски в девятьсот девятнадцатый год. И я радовался ему, словно ребенок. Выходит не обманулся господин хроноинвэйдор, взявшись на рискованное дело: все как будто подтверждалось – я шел в окружении добрых товарищей, с винтовкой на плече, по дорогам, точь-в-точь таким же, как во сне. И были мы Белым Камелотом, а далеко впереди глазами души прозревались купола и стены древних московских обителей. Хотя, конечно, они не очень похожи на европейский замок… но ведь это сон. Лишь одно тревожило меня: маленькая заминка случалась со зрением, как только ангел пролетал чуть пониже и на миг закрывал собой замок вдалеке. На протяжении нескольких мгновений защитники замка выглядели теми же самыми рыцарями, недавно его штурмовавшими, – с орлистыми штандартами и начищенными до блеска шлемами, – вот только кресты на плащах заменяла какая-то восточная вязь; в то же время, горсть бойцов в разномастных мундирах с заплатами пыталась высадить ворота с помощью тарана. Под градом стрел оборванцы падали на землю один за другим, но не оставляли своего дела. Их фигуры я видел особенно отчетливо. Иногда я узнавал в одном из них Алферьева, а в другом Евсеичева… однако сходство тут же пропадало. Не стоило обращать на него внимание, нет, положительно не стоило. На то и сон, чтобы плутать в его несуразице… Картинка осажденного замка быстро заменялась привычной, правильной.
Вот и на этот раз являлся мне ангел белокрылый, прямой длинный меч его разбрасывал язычки пламени, и они, отрываясь от стали, еще несколько мгновений плыли по воздуху, медленно рассеиваясь… Но сейчас не лавровая ветвь была у небесного создания в руке, а венок из лавра. Та же дорога, те же светлые стены, только ангел намного ближе ко мне. Я уже различаю вполне ясно черты его лица: холодный мрамор, совершенство, которого скульпторы достигали только в эпоху Возрождения. Одно только странно: и глаза его белы, и глаза его мраморны, белые зрачки вырезаны на них. Мне становится страшно, улыбка застывает на губах, обратившись в раскрашенный картон. А крылатое существо уже на расстоянии вытянутой руки. Венок… медленно опускается мне на голову. Я поднимаю взгляд. И вдруг лавр обращается в горящие уголья. «Бусы», состоящие из багровых «самоцветов», медленно ложаться мне на лоб и на волосы. Я не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ослепительная боль обмораживает мне виски. Я закрываю глаза и кричу. Однако секунду спустя страдания мои прерываются. По щекам катятся капельки крови, но более меня не мучают, не пытают…
С тревогою поднимаю я веки. Товарищи мои, корниловцы исчезли. И на дороге передо мной стоят уже два ангела, а не один. Прежний, горделивый и победоносный, по-прежнему вздымает огненный меч, фигура его дышит торжеством, лишь мраморная маска холодна. А другой, столь же прекрасный, с лебедиными крыльями, закрыл руками лицо и плачет. На его голове, а не на моей, лежит раскаленный угольный венец.
Только в тот момент я осознал: это сон заключил меня в к темницу иного пространства, надо уйти отсюда, сейчас же уйти! И просыпаюсь в поту… Рукавом гимнастерки отираю лоб.