Добровольная пленница
Шрифт:
Она сама не заметила, как оказалась в тёмной аллее, уходящей от центрального бульвара на север. Её обнимали чьи-то руки, и Исабелла всё никак не могла понять – чьи. Она рванулась, пытаясь освободиться движением привычным и ловким, но руки тут же оплели её вновь, теперь уже с другой стороны.
– Ты сама этого хотела, – послышалось со спины. Теперь только Исабелла поняла, что её обнимают четыре руки, и сзади о её бёдра трётся чей-то напряжённый пах, так же, как спереди трётся другой.
Исабелла
– Пустите же! Я не хочу! Я вас найду!
Ответом ей был только смех.
Исабелла попыталась ударить одного из нападавших между ног и даже попала – но тот сразу же отвесил ей оплеуху, такую сильную, что Исабелла тут же ощутила капельку крови, бегущую по губе.
– Джиовачино! Лоренза! – закричала она изо всех сил, но шум улицы перекрывал её голос, а рот мгновенно запечатала шершавая рука.
Исабелла замычала и попыталась укусить нападавшего, но даже когда её зубы сомкнулись на мозолистой ладони, противник лишь перехватил её поудобней.
Другой принялся срывать с Исабеллы платье. Опьянение стремительно слетало, и в голове у Исабеллы почти сложилось осмысленное: «Надо сорвать с него маску», – когда стоявший спереди коротко вскрикнул и осел.
Исабелла тут же рванулась, высвобождаясь из рук второго, а через секунду увидела, как мелькнул в воздухе клинок, гарду которого украшала россыпь аметистов, выложенная вензелем: «F».
Исабелла метнулась назад, подхватывая с мёртвого тела кинжал, и заняла оборонительную стойку, из которой собиралась пронзить любого, подошедшего слишком близко.
Подходить было некому. Оба нападавших лежали неподвижно, а тот, кто стоял над ними, явно не собирался касаться её сам – и от этой мысли Исабелле захотелось стонать от обиды.
– Кто вы такой? – спросила она. – Вы следите за мной?
Мужчина в алой маске обернулся к ней.
– Вам бы стоило сказать «спасибо».
– «Спасибо»! Я бы сказала вам больше, если бы вы встретились со мной в более мирной обстановке.
Мужчина рассмеялся, и горло Исабеллы сдавило нежданной обидой.
– Я уже сказал вам, маркиза. Это исключено.
Исабелла сжала зубы и, бросив кинжал, шагнула к нему.
– Как же тогда мне отдать вам долг?
– Больше не целуйтесь с теми, у кого пахнет изо рта. Этого будет достаточно.
Исабелла едва не дрожала от охватившей её ярости.
– Как вы смеете так со мной разговаривать…
– Я говорю так, как вы ждёте, чтобы с вами говорили.
Исабелла задохнулась от возмущения. Впервые в жизни она не могла подобрать слов для ответа. Но когда мужчина собирался уже развернуться и уйти, метнулась к нему стрелой и сорвала маску, скрывавшую лицо.
Мужчина попытался
– Довольны? – спросил незнакомец и резко вырвал маску из её рук. Он снова прикрыл ею лицо, а затем, отвернувшись и не говоря больше ни слова, направился прочь.
Исабелла долго ещё стояла, глядя вслед незнакомцу. Сердце её сжимала боль, и отчего-то, впервые в жизни, ей было стыдно – будто она прочитала чужое тайное письмо.
– Простите… – прошептала она, но было уже поздно. Мужчина скрылся за углом.
Глава 2. Кто из нас птица, а кто птицелов
Звон шпаги о металл оглашал задний двор родового поместья Моретти.
Исабелла методично кромсала деревянное чучело. Клинок метался в её руках восьмёркой, а сама маркиза представляла на месте гуттаперчевого болвана то давешнего знакомого с соколом на плаще, то двух насильников в фиолетовых масках, которые застали её врасплох.
У Исабеллы было два способа успокоиться. Когда её мучила грусть, Исабелла перебирала самоцветы и составляла наборы украшений, которые затем одевала на какой-то вечер или карнавал. Когда её терзала злость, она брала в руки шпагу и избивала манекен до тех пор, пока руки не начинали ныть от усталости.
Руки Исабеллы ныли уже давно, но злость всё не проходила, так что каждый следующий удар становился яростней предыдущего, а старый француз со шрамом, обучавший её фехтованию, то и дело морщился, явно опасаясь, что скоро перепадёт и ему.
Шрам Исабеллу раздражал, как и всё, что она видела в последнюю неделю. Её бесили чёрные плащи и алые аксессуары, серые глаза и изукрашенные аметистами шпаги, ни на одной из которых она так и не разобрал заветной буквы «F».
Поняв безнадёжность своего положения довольно быстро, Исабелла уже на третий день наняла двух авантюристов, бравшихся за кошель золота отыскать иголку в стоге сена – но время шло, а Исабелла всё ещё не видела перед собой ни иголки, ни мужчины с соколом на плаще и вензелем на гарде меча.
«Неужели так трудно найти в Вероне человека, у которого иссечено шрамами всё лицо?» – не уставала она задавать вопрос самой себе. Город был не так уж велик, а всех, кто имел особые приметы, обычно знали в лицо.
Однако ни сама она, ни её сыщики так никого и не нашли. Исабелла подумывала спросить совета у друзей, но что-то останавливало её. Не хотелось говорить Лорензе и Джиовачино, с их острыми язычками, о том, что, как показалось Исабелле, пытался скрыть сам таинственный незнакомец – о шрамах.