Добровольная жертва
Шрифт:
– Вот-вот! – Дик прекрасно понял мое смущение. – В Ариме я потерял щедрого работодателя. Скоро оставишь нас совсем без работы. Упаси меня Бог от пророчиц! – Возмущенный наемник вскочил на коня и спросил непоследовательно. – Скажи, пифия, когда в следующий раз мне придется вытаскивать тебя из очередной подворотни? Заранее приготовлюсь.
Альерг неуклонно приближался. Я покачала головой:
– Пифии не провидят собственного будущего. И можешь себя не утруждать в следующий раз. Как-нибудь обойдусь.
–
А вот это уж как получится, – молча пожала я плечами, отворачиваясь в досаде. Тут он и окликнул меня так, словно всегда сидел, привольно развалившись внутри моей головы: «Рона! Слышишь меня?» Даже у Альерга такого не получалось, хотя он несколько раз пытался пробиться: я была глуха. Но не абсолютно, как выяснилось.
Я открыла рот, ошеломленно воззрившись на Дика, но он заговорщически подмигнул. И я снова услышала: «Если ты не против, мы могли бы так иногда разговаривать. Только разговаривать, остальные твои мысли, которые не для меня, я слышать не могу». О нет, только не это, – в отчаянье подумала я. Хватит с меня телепатов! Вот, еще один уже подошел, весь полыхая праведным гневом!
– Добрый день, Мастер, – поклонился ему Дик. – Давненько не виделись. Последний раз в порту Олла вы неважно выглядели. Рад, что вы все еще живы. Ну, мне пора!
Хлестнул коня и пустился во весь опор. «Подумай, Косичка! Когда решишься, только позови, я услышу!»
Мастер недоуменно похлопал на его спину глазами, но спина стремительно исчезла, не подарив ему, по всей видимости, ни пылинки, и опекун тут же, не омыв рук, выпотрошил в отместку все мои мысли. Попытка удачного мысленного контакта с чужаком привела его в шок, и он взял с меня слово не вступать с Диком в разговоры, пока Лига не выяснит, что за фрукт из него вырос.
Из той кровавой мясорубки Лига едва успела вывезти и спрятать своих людей. Народ, вырезав аристократию, принялся пожирать самого себя. Некоронованный король Бредмахт Второй, возвращая непокорное королевство, под предлогом восстановления исторической справедливости обезглавил полстраны. В оставшейся половине искоренили пифий вместе с гадалками и запретили не только школы Лиги, но прогнозы погоды и все народные приметы.
За мою голову в первый же час бунта была объявлена немаленькая награда. И нас с Альергом преследовали до самых гор Эльви: не узнать нас трудно, очень уж приметной была фигура опекуна.
В облаве участвовало почти все население предгорного городка Эльвидек. Нас притащили к городской крепости. С меня сняли мешок, явив народу особые приметы преступницы: цвет волос и глаз. Мое ожерелье опять исчезло в чьем-то кармане. Личность Альерга, обмотанного сетями и цепями, удостоверяли его уникальные габариты, и никто не рискнул лишний раз приблизиться к гиганту и распаковать перед поспешным судом его великанью голову.
Дик со своей сотней добрался до городка в тот момент, когда начальник гарнизона отдавал приказ возводить костры для экзекуции. Наемник равнодушно скользнул глазами по пленным, предъявил правителю какие-то бумаги для изучения. Правитель обрадовался, сняв с себя
С Дика горожане и потребовали вознаграждения за пойманных. Он тут же выплатил награду, тряхнул правителя и добавил из его кладовых несколько бочек вина для празднества, и вот уже ликующий город носил всю его сотню на руках, не смотря на то, что сотник не поддался на алчные требования сжечь ведьму немедленно в качестве иллюминации, заявив, что Бредмахт Второй жаждет совершить сей акт правосудия самолично.
Городок вместе с гарнизоном той ночью был пьян поголовно, отмечая победу над великаном и ведьмой. Сказание об этом великом подвиге стало впоследствии жемчужиной в сагах рагорцев.
Дик уже в вечерней темноте открыл дверь моей тюрьмы и встал в дверях, скрестив руки, скептически оглядел меня с ног до головы: как такая тщедушная особа могла причинить столько несчастий? Я с высоты своих пятнадцати лет тоже попыталась оглядеть уже почищенного от дорожной грязи верзилу. Он хмыкнул на мою надменность:
– Ну, Рона, тебе опять повезло. Но в следующий раз меня может рядом не оказаться.
– А ты не вмешивайся!
– Да это пока не очень обременительно для меня. К тому же, я дал слово твоей матери присматривать за тобой по мере необходимости.
– Ага, и потому исчез на десять лет! Я не видела ее с тех пор, – осторожно сказала я, не зная, которую он имеет в виду – настоящую или приемную.
– Странно, что ты не спрашиваешь, как я догадался, – заметил Дик, внимательно наблюдая из-под длинных ресниц.
– О чем? – вопрос прозвучал как можно невиннее.
– А я думал, мы с тобой были друзьями, – занозил он меня упреком. – Так леди Аболан в самом деле твоя настоящая мать? Или я не той женщине дал слово?
– Вроде как рожала меня именно она, – вынуждена была я признаться. – А как ты догадался?
– Случайно увидел, как она на тебя смотрела. Так беззаветно смотрят только матери на любимых детей, когда дети их не видят. Это из-за нее я познакомился с тобой. Она была той, которая спасла меня, когда умерла моя мать. Вытащила полумертвого из выгребной ямы.
Он покосился на мою ошеломленную физиономию, усмехнулся.
– Ты не знала? Ну, так знай, пифия. Разве мог нищий оборванец, приблудный помощник конюха рассказать такой, как ты, из какого дерьма вытащен на свет? Он хотел быть для тебя принцем, этот лопоухий глупец.
– Зачем ты так о себе, Дик… Мы же были друзьями.
Дик меня словно не слышал.
– Я разыскал эту вашу деревню и замок Аболан, чтобы ее увидеть. Я проклинал ее за подаренную жизнь, Рона. Я не просил, чтобы меня спасали! А когда увидел… Она смотрела на тебя издали, так, чтобы ее не заметили. Ты играла с кормилицей, которую все считали твоей матерью…