Шрифт:
Счастье – это наша правильная жизнь
Мы жили довольно далеко от школы. Рано утром мама заплетала нам с сестрой длинные косички, а папа отводил в детский сад и школу, беседуя с нами на самые различные темы. Только теперь, став старше, я стала понимать, как интересно и осторожно папа раскрывал нам красочные стороны не всегда радушного окружающего мира. А тогда все краски были розовыми. Было необыкновенное счастье на душе, оттого что есть мама и папа, любимый учитель Ольга Александровна, пятёрки в дневнике и, конечно, младший братик Матвейка, который ещё не умел ходить, но чрезвычайно искусно своим гуканьем и смехом делился с нами счастьем своего бытия.
Лиза оставалась в садике, а мы с папой
Папа настойчиво и терпеливо объяснял, что после тридцатого сентября наступает первое октября, а я никак не могла понять, куда же делись тридцать первое и тридцать второе число, ведь правильно считать меня научили уже давно.
– А скажи, Наташа, для кого светит солнышко?
– Для меня.
– А ещё для кого?
– Для папы и мамы.
– А ещё?
– Для Лизы и Матвея.
– А для воробушков оно светит?
– Да.
– А для Ольги Александровны?
– Очень светит!
– Значит, оно светит для всех?
– Нет, для Вовки Телешева солнышко не светит!
– Это ещё почему?
– Он нехороший, толкается на переменах и дёргает за косичку.
– Все хорошими быть не могут. Люди все разные – как продукты. Одни сладкие, как конфеты, другие горькие, как лук, бывают солёные, кислые и даже совсем испорченные.
– Это кто не хочет ходить в школу?
– В школу надо ходить всем и обязательно! Без школы мы, как без солнышка, будем тёмными, холодными и грубыми. Подожди меня здесь, я сейчас.
Нам предстояло перейти дорогу, которая шла под уклон. Немного выше стояла ручная водоколонка. То ли она ночью сломалась, то ли кто-то специально налил столько воды на дорогу, в общем, ночью на дороге образовалась тоненькая ледяная корочка. Только сейчас я заметила, что ниже от нас на этом коварном ледяном склоне упала женщина. Она, как-то неуклюже подвернув ногу, пыталась встать, но у неё ничего не получалось, а вниз изредка, скользя и скрепя шинами, буквально юзом, катились машины. Папа за руку поднял женщину, и они вместе перешли дорогу. Немного спустившись вниз, я увидела, что женщина была очень неопрятной, с грязноватым лицом землистого цвета и какими-то пустыми туманными глазами. Наши взгляды встретились, и я необъяснимо по-детски поняла, как она была благодарна. Этот взгляд невозможно передать никакими словами! Папа взял меня за руку, и мы аккуратно перешли дорогу.
– Эта тётя – бомж?
– Нет, просто у неё сейчас не самый благоприятный период в жизни, она справится. Сегодня мы ей помогли, завтра поможет кто-то другой, а послезавтра она сама кому-то поможет.
– Это называется взаимопомощь?
– Нет, это называется – Наша Правильная Жизнь…
2014 г.
Жульен
Откуда взялось это чувство тревоги? В парке, как всегда, было красиво и солнечно. Кричат, играя, дети, хрустит листва под лапами. От того домика, что в глубине парка, опять пахнет жареным мясом и дымом. Вот и наша лавочка, на которой так любит сидеть и читать свою газету хозяин-дедушка.
Мысленно Жульен называла своего хозяина Дедуля. «Дед» – потому что старенький, а – «Уля», потому что добрый ангел, ведь так называли ту женщину в приюте, которая всегда относилась к ней с большой лаской и добротой. Только она всегда гладила по голове и спинке. Только она приносила разные маленькие вкусности.
Оглянувшись на Дедулю, Жульен вдруг съёжилась и негромко заскулила.
– Что ты, собачка моя? Что ты, Жульенка, заплакала?
Хозяин присел на скамью, а чувство тревоги стало только нарастать. От страха за своего Дедулю Жульен вскочила передними лапами на лавку и неожиданно для самой себя стала лизать дедушке щёки, нос и подбородок.
– Ну что ты, что ты, Жульенушка, я же тут, никуда не ухожу. Иди, побегай по травке, а я газетку пока почитаю.
Страх немного притупился, и Жульен, непрерывно оглядываясь, потрусила в сторону больших деревьев. Опять вкусно запахло от серого домика, и к запаху добавилось что-то ещё, новое и необычное. Немного потянув носом в сторону домика, Жульен буквально на секунду забыла о дедушке, и тут до её чуткого слуха донёсся стук упавшей трости. Мгновенно подобравшись, она пулей понеслась в сторону лавочки. Предчувствие её не обмануло. На земле возле скамьи лежала трость, валялась газета и дедушкины очки. А сам Дедуля в какой-то жуткой позе, скривившись и стоня, лежал на лавке. Слова его невозможно было разобрать, но главное – дедушке было ужасно плохо, и от этого у Жульен непроизвольно вырвался волчий громкий внутриутробный вой. Испугавшись сама себя и своего поведения, она стала тихонько идти задом, поджав под себя хвост.
– Миша, скорей сюда, тут дедушке плохо! – закричала молодая мама с коляской молодому отцу, тихонько прогуливавшемуся чуть поодаль. – Звони скорее в скорую!
Вокруг моментально собрались люди с какими-то непонятными враждебными словами и эмоциями. Гул, бормотанье и людское шипенье вызывали у Жульен безумный страх. Она стояла поодаль, не смея приблизиться. Из главных ворот послышался вой машины с мигающими фонарями, появились опасные люди в белых халатах. Жульен, вся дрожа от страха, спряталась за дерево.
Всё кончилось так же неожиданно, как и началось. Машина с воем и мигающими фонарями быстро уехала, люди, что-то невнятно бормоча, стали расходиться. Они говорили непонятные слова – «инсульт», «инфаркт», «больница» и другие. Бросившись к лавочке, Жульен никого не увидела. Не было ни трости, ни очков, ни самого хозяина, только одна газета под скамьёй. Вокруг стоял противный запах, похожий на тот, который был дома в ящике с крестиком на дверке.
«Где же мой Дедуля?»
Жульен бросилась по дорожке в одну сторону – нет запаха. Побежала в другую… Точно, он уехал на этой машине. От страха чутьё стало работать пронзительно тонко, и Жульен «по следам» добежала до главных ворот. Здесь, возле большой дороги с бесконечными машинами, след растворился. В одну сторону, в другую… Нет ничего похожего на хозяйский запах. Надо домой! Его точно увезли домой! Лёгкая трусца моментально превратилась в галоп.
«Нет никакого запаха, и машины нет!» Немножко покружив возле подъезда и обследовав прилегающие тропы, Жульен окончательно убедилась, что запах хозяина «уходил» только в сторону парка. Где-то под передней лапой появилась тонкая пронзительная боль – от безысходности. «Где искать? Куда бежать? Куда увезли моего Дедулю?»
Потянулись томительные и длинные ночи под скамьёй в парке. Жульен привыкла к домашнему, тёплому и уютному коврику возле кровати хозяина, а земля под лавкой была холодной и сырой. Частенько шёл моросящий гнусный дождь, от которого тело под шерстью тряслось мелкой дрожью. Любимый запах хозяина от этих дождей становился всё менее отчётливым. Но всё равно Жульен твёрдо решила, что не променяет это место, где она последний раз была со своим Дедулей, ни на какое печенье и хлеб от людей. Она вообще очень боялась уходить от скамьи надолго. А вдруг придёт хозяин, а её нет? Это же настоящее предательство!