Добрые Люди
Шрифт:
— Что ты тут писал?
Я подошёл к столу и вгляделся в кривой почерк.
«С прискорбием сообщаю, что ваш сын — Кресто де Мори — совершил непростительный поступок и должен понести суровое наказание, но вы можете повлиять на ход дела… всего лишь каких-то пять сотен ливров и мы всё уладим…»
Я покосился на безмятежное лицо капитана. Карп подчеркнул: «исчезнуть» и «личное усмотрение», что давало мне некую гибкость в выборе методов исполнения заказа. Мне показалось, что для капитана я выбрал слишком гуманный способ, но спешно отогнал эту мысль:
Я вернулся тем же путём к конюшням и, перемахнув через забор, был таков. Приют Троих всё так же не подавал признаков жизни, следовало убираться из пригорода и мне, благо до восточного тракта от сюда было рукой подать. Я застегнул камзол и направился прочь, но уже через сто шагов замедлил шаг.
— Бесов праздник, — выдохнул я. — Это добром не кончится.
Я вытащил поддельный жетон первых и закрепил тот на груди, благо у значка имелась специальная иголка. Отряхнув одежду от пыли, я решительной походкой направился обратно, миновал конюшни и вышел ко двору квартир жандармов. Стоящие на посту караульные, заметив меня оживились, но разглядев нефритовый значок законника сразу же поникли в плечах.
Я ткнул грамоту в лицо караульным и не сбавляя шага вошёл в дом, бросив на ходу:
— Именем короля!
В коридоре возник ещё один стражник и тут же вытянулся по струнке.
— Кресто де Мори, — небрежно произнёс я, копируя манеру Гариуса. — Проводи меня к узнику. Ты оглох?!
Караульный побледнел, покосился на сослуживцев, но те сделали вид, будто не замечают меня.
— Прошу за мной, — слегка заикаясь произнёс караульный.
Пока мы пробирались ко внутреннему двору, я оценивал риски и пришёл к выводу, что волне можно обойтись без жертв. Капитан улетел в нирвану, а посему даже если найдётся кто-то смелый, который решиться пойти против воли первого и вызвать капитана, застанет очень интересную картину.
Я не раз убеждался, что значок законника способен творить чудеса. Все, кто попадался нам на пути, завидев зеленоватое свечение жетона, как-то резко меняли направление, лишь бы скорее убраться с дороги. Правда попадись нам толковый владеющий или не приведи Создатель кто-то из орденов, будь то чистые, верные или первые, то подделку эти распознают сразу.
У тюремных камер клевал носом сонный оруженосец, и не сразу понял, кто явился в час ночной. Мой сопровождающий хотел было отчитать в голос безусого юнца, но я придержал того:
— Не стоит. Доставьте де Мори. Я забираю его.
— Но… я… — замямлил страж.
— Ясно. Давай сюда старшего, — я тяжело вздохнул.
Как по команде открылась маленькая дверь и под свет фонаря выбрался лысеющий мужичок, который зачем-то напялил кирасу. Сидела она на нём как на корове седло, и я с трудом подавил смех.
— Честь имею. — Плешивый вытянулся.
—
— Есть такой, — кивнул мужичок.
— Ко мне его!
— Но… нет, я не пытаюсь оспорить ваше требование, — заискивающе начал плешивый. — Но шевалье совершил тяжкое преступление, он дезертировал, а это, милсдарь, дела внутренние. Есть закон. Тут дело, знаете ли, ого-ого. Дело чести.
Я поджёг поток и окутал себя силой. На простых смертных это порой производило неизгладимое впечатление. Никаких внешних проявлений кончено не было, но человек просто на животном уровне ощущал исходящую опасность. Плешивый подавился слюной и отшатнулся.
— Это ты мне говоришь про закон? — процедил я сквозь зубы. — Де Мори единственный, кто принёс весть с юга, он ценный свидетель. Всё, что он вам говорил — правда. В осадном лагере ван Аудена сейчас дюжина еретиков. Именем короля! Де Мори к сегодняшнему утру должен быть в Тизе!
— Еретиков? — промямлил плешивый.
— Шевалье же сообщил вам о колдунах в жёлтых плащах. А что вы? — Я ухватил мужичка за кирасу и притянул к себе, прошептав тому на ухо: — Знаю я какие у вас тут внутренние дела, небось письмецо уже с гонцом в родовое поместье де Мори отправили?
Чистой воды блеф. У меня не было уверенности, что плешивый, который по всей видимости занимал некую должность в роте, участвовал в затее с выкупом, но судя по его перекошенному лицу — я попал в точку.
— Ты, конечно, можешь сбегать за капитаном и потратить моё время, но тогда, уж извиняй, мне придётся провести расследование и выяснить, почему о де Мори нам доложили третьи люди.
Я выдержал паузу и продолжил:
— Или же мы поступим по-другому: ты сейчас приведёшь шевалье, его основательно допросят в Тизе, а после вернут обратно и решайте свои внутренние дела сколько душе будет угодно.
Плешивый закусил губу, покосился на окна комнаты капитана и сдался, приказав юнцу:
— Приведи его.
Вблизи Кресто выглядел ещё хуже: на лбу его торчала шишка, под глазами залегли синяки и на правой скуле красовался кровоподтёк. Меня он узнал, но виду не подал, что сразу убрало ряд проблем, потому как я ожидал от шевалье какой-нибудь благородной выходки.
— Это так у вас дела ведутся? — спросил я у плешивого.
Тот опустил взгляд и промолчал. Всё. Дольше задерживаться не имело смысла. Я развернулся и пошёл к выходу. Провожающий поспешил следом, ведя пред собой де Мори.
— Подать вам карету? — спросил он, когда мы покинули здание.
— Дальше я сам, премного благодарен, — грубо сказал я и кивком указал Кресто в сторону тёмной улицы. — Шагай.
Как только мы скрылись за поворотом, я поджёг поток, закинул де Мори на плечо и длинными прыжками понёсся прочь из пригорода. Когда огни фонарей остались далеко позади, я сбавил ход и вернул шевалье в вертикальное положение.
— Мать честная, — выдохнул он. — Ты точно демон во плоти.
— И на том спасибо. Протяни руки.