Добрые вести из Ватикана

Силверберг Роберт

Кто-то падает в обморок. Рядом со мной стоит Луиджи и слушает репортаж о происходящем по крохотному радиоприемнику.

— Все было подстроено заранее, — говорит Кеннет.

Раввин Мюллер шикает на него. Мисс

Харшоу начинает всхлипывать. Беверли, непрерывно крестясь, тихо клянется в верности церкви. Великолепное мгновение. Думаю, это поистине самое впечатляющее и соответствующее времени событие, которое мне довелось пережить.

Усиленный динамиками голос кардинала-архидиакона провозглашает:

— Я объявляю вам великую радость. У нас есть папа!

По мере того как кардинал-архидиакон сообщает миру, что вновь избранный папа является именно тем кардиналом, той благородной и выдающейся личностью, чьего восхождения на святейший престол мы ждали так долго и с таким напряжением, на площади поднимается и растет ликование.

— Он, — продолжает кардинал-архидиакон, — принял имя…

Конец фразы заглушает восторженный гул толпы, и я поворачиваюсь к Луиджи.

— Кто? Какое имя?

— Систо Сеттимо, — отвечает Луиджи.

Да, вот он, папа Шестьдесят Седьмой, как мы должны его теперь называть. На балконе появляется небольшая фигурка в золотом одеянии и протягивает

руки к собравшимся. Да! Солнце блестит на щеках папы, на его высоком лбу — и это блеск полированной стали! Луиджи уже на коленях. Я опускаюсь рядом с ним. Мисс Харшоу, Беверли, Кеннет, даже раввин — все становятся на колени, ибо несомненно произошло чудесное событие. Папа подходит к перилам. Сейчас он произнесет традиционное апостольское благословение городу и миру.

— Во имя господа, который сотворил небеса и землю, труды наши, — произносит он строго и включает реактивные левитаторы под мышками.

Даже с такого расстояния я замечаю два маленьких облачка дыма. Снова белый дым! Папа начинает подниматься в воздух.

— Да благословят вас всемогущий господь, отец, сын и святой дух! — провозглашает папа.

Величественны раскаты его голоса. Тень папы уже падает на площадь. Он поднимается выше и выше, пока совсем не исчезает из виду. Кеннет толкает в бок Луиджи.

— Всем повторить то же самое, — говорит он и сует в пухлую руку хозяина кафе крупную купюру.

Епископ Фитцпатрик плачет. Раввин Мюллер обнимает мисс Харшоу. Я думаю, новый первосвященник начал свое правление на редкость удачно.