Добрый ангел
Шрифт:
— Но мужья должны доверять женам, не так ли?
— Я не думаю, что это необходимо. — Он потер подбородок. — Пожалуй, это было бы глупо.
— Габриэль?
— Да?
— Вы приводите меня в отчаяние.
— Извините, миледи, — сказала появившаяся в дверях Хильда. — Не уделите ли вы мне минутку?
Джоанна соскочила с колен мужа. Ее щеки пылали, когда она повернулась к кухарке, приглашая ее войти в зал.
— А кто остался с Клэр? — спросила она.
— С ней сейчас отец Мак-Кечни, — ответила Хильда. — Она пожелала
Джоанна кивнула. Габриэль поднялся:
— Почему вы не сказали мне, что она очнулась? Не выслушав ее ответа, он пошел вверх по лестнице.
Джоанна поспешила следом.
— Я обещала ей, что она может остаться здесь! — прокричала она вслед мужу.
Но он не ответил. Оттолкнув с дороги Дамфриса, она бросилась за ним.
— Что вы собираетесь предпринять? — Она требовала ответа.
— Я только хочу поговорить с ней, Джоанна. Вам не следует беспокоиться.
— Она еще слаба идя длинных разговоров, супруг мой, и, возможно, исповедуется отцу Мак-Кечни. Вы не должны мешать исповеди.
Священник открывал дверь комнаты как раз в тот момент, когда Габриэль подошел к ней. Габриэль кивнул отцу Мак-Кечни и вошел. Джоанна не отставала от мужа.
— Подождите здесь, — велел ей Габриэль.
— Но она может испугаться вас, супруг мой.
— Значит, она будет испуганной.
Он захлопнул дверь перед носом у жены. Джоанна не успела даже возмутиться в ответ на эту грубость. К тому же она слишком тревожилась о Клэр Мак-Кей.
Приложив ухо к двери, она попыталась подслушать. Отец Мак-Кечни покачал головой и увел ее прочь.
— Позвольте мужу поговорить с ней с глазу на глаз, — посоветовал он. — Ведь вы уже знаете, что милорд никогда не причинит вреда женщине.
— О, я-то знаю! — вырвалось у нее. — Но ведь Клэр Мак-Кей не знает об этом, не правда ли?
Священник промолчал, и она переменила тему.
— Клэр, должно быть, исповедовалась вам?
— Да.
У Джоанны поникли плечи. Отца Мак-Кечни удивила такая реакция.
— Исповедь — это таинство, — напомнил он своей хозяйке. — Клэр нуждалась в отпущении грехов.
— Но какой ценой? — шепотом спросила Джоанна.
— Я не понимаю вашего вопроса, дитя мое.
— Покаяние за грехи, — пояснила она, — должно быть, оно сурово, не так ли?
— Вам известно, что я не могу обсуждать этого, — ответил он.
— А епископ Холвик любит хвастать тем, какие он налагал покаяния, — вырвалось у Джоанны.
Священник спросил, какие же. Она привела несколько примеров и напоследок самый отвратительный.
— Например, сломать ногу за разбитое яйцо. Епископ засмеялся, когда предложил моему первому мужу так наказать одну служанку за неосторожность.
Отец Мак-Кечни стал расспрашивать се дальше. И, услышав ответы, покачал головой.
— Мне стыдно это слышать, — признался он. — Мне нравилось верить, что все священники — добрые люди, которые трудятся на важной ниве Божьей. Епископа Холвика
— Но, отец мой, вся Церковь встанет за епископа. Он черпал указания относительно покаяний из доброй книги. Там даже указана длина палки.
— О чем вы говорите? Какой палки? — Священник был в крайнем замешательстве.
Она не понимала, как он может не знать об этой книге.
— Церковь предписывает жене и мужу определенные правила поведения, — пояснила она. — Покорная жена — это жена добрая и благочестивая. Церковь разрешает бить женщину и даже рекомендует наказывать таким образом строптивых, потому что жены могут попытаться управлять своими мужьями, если не держать их в повиновении.
Она перевела дыхание. Обсуждать этот вопрос было для нее тяжким делом, и ей не хотелось, чтобы священник понял это. Он мог бы спросить ее, отчего она так взволнована, и тогда ей бы пришлось признаться в своем черном и наверняка смертном грехе.
— Церковь, конечно, не одобряет убийства. Муж не должен бить свою жену до смерти. Палка предпочтительнее кулаков. Она должна быть деревянной, а не железной и не длиннее вот такого размера.
Она развела руки в стороны, показывая ему нужную длину.
— И от кого же вы набрались таких премудростей?
— От епископа Холвика.
— Но не все служители церкви думают…
— Но считается, что они думает именно так, — прервала его она; теперь ее возбуждение было очевидно.
Она скрестила руки и постаралась, чтобы священник не заметил, как близка она была к полной потере самообладания.
— Почему же так считается, дитя мое?
Как он мог этого не понимать? В конце концов, он же священник и должен знать, как церковь предписывает обходиться с женщинами.
— Потому что женщины менее всех на земле любимы Господом, — прошептала она.
Лицо Мак-Кечни не выразило ничего, но он взял Джоанну за руку и вывел ее в коридор. Ему не хотелось, чтобы его лаэрд, выйдя из комнаты, увидел свою жену в таком смятенном состоянии.
Прямо возле стены, упираясь в лестницу, стояла скамья. Священник опустился на скамью и пригласил ее сесть рядом. Джоанна тут же села со склоненной головой и делала вид, что чрезвычайно поглощена разглаживанием складок на своем пледе.
Отец Мак-Кечни подождал немного, давая Джоанне прийти в себя, а затем попросил объяснить ему ее последнее замечание.
— Откуда вы можете знать, что женщины менее всех любимы Господом?
— Иерархия, — выдохнула она. И, глядя на свой плед, повторила по памяти то, что когда-то заучила, а закончив, так и осталась сидеть со склоненной головой.
Он прислонился к стене.
— Ну что ж, — начал он, — вы дали мне достаточную информацию, чтобы я мог обдумать ее. Скажите-ка мне вот что, Джоанна. Вы и впрямь полагаете, что малоумные волы…