Добрый ангел

Гарвуд Джулия

— Самое меньшее, что вы можете сделать?

— Да, — ответил он.

Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит. А его улыбка еще более приводила ее в замешательство.

— Вы ведете себя так, словно мой обморок позабавил вас, — вырвалось у нее.

Габриэль открыл дверь спальни и внес ее.

— Это правда, вы позабавили меня, — признался он. Ее глаза расширились от удивления.

— Но ведь вы обычно очень тревожились обо мне и все время ворчали, требовали, чтобы я отдыхала целые дни напролет.

И что это за внезапная перемена в вашем поведении, хотела бы я знать?

— Я не ворчал. Ворчат старухи, но не воины.

— Нет, вы ворчали, — настаивала она. — И муж должен все-таки хотя бы немного волноваться, если с женой случается обморок, не так ли?

— Ваша уловка сработала, — сказал он, — мои люди и думать забыли о своих разногласиях. Для того вы и притворились, будто потеряли сознание, разве нет?

Он почти что бросил ее на кровать Джоанна дважды подпрыгнула на ней, прежде чем уютно устроиться.

Теперь Джоанна была готова рассмеяться. Она прямо-таки испытала облегчение. Габриэль, значит, не был бесчувственным чурбаном, он просто думал, что она разыграла обморок.

Джоанне неприятно было вводить мужа в заблуждение, но не очень-то хотелось и разуверять его. Если он поймет, что она не притворялась, то, скорее всего, заставит ее пролежать в постели до будущей весны.

Поэтому она никак не отреагировала на слова мужа. Если он сочтет ее молчание подтверждением его догадки, пусть уж так и будет.

— Разве вам не хочется похвастать своей сообразительностью? — спросил он, сбрасывая с себя сапоги.

Он начал развязывать узел на своем пледе. Все это время он не отрывал от нее взгляда.

— Хвастают старики, милорд, — ответила она. Ее взгляд был прикован к его талии. — Старики, а не жены воинов.

Господи, как она нравилась ему. Он любил ее способ выворачивать его слова против него же. Джоанна стала невероятно дерзкой. Значит, она переборола свой страх перед ним.

Но краснела она так же легко, как и прежде. Сейчас ее лицо пылало. Она, конечно, догадывалась о том, что он намеревается делать. Он же решил поведать ей об этом, чтобы еще сильнее смутить ее. Тогда она будет совершенно возбуждена. Господи, как ему нравится эта женственная черта.

Он встал у края постели и сообщил ей до мельчайших подробностей, что именно он собирается сделать с ней. От картины, которую он обрисовал страстными словами, ее лицо вспыхнуло, а когда он сказал, каким способом он собирается заняться с ней любовью, она почувствовала, что сейчас упадет в обморок.

Сосредоточенное и возбужденное выражение его лица говорило о том, что он не шутит. И все же ей необходимо было увериться:

— Разве мужчины и женщины действительно любят друг друга таким манером?

Ее голос прерывался, и она не могла ничего с этим поделать. Сердце отстукивало неистовые удары, и она испугалась своего собственного возбуждения, пока пыталась понять, возможно ли то,

о чем говорил Габриэль. I Представленное им одновременно и ужасало и возбуждало ее.

Он поставил ее на ноги и начал раздевать.

— Вы шутите со мной, не так ли, супруг мой? Он засмеялся:

— Нет.

— Разве мужья с женами действительно…

— Мы с вами — действительно, — ответил он хриплым шепотом.

Она затрепетала.

— Правду сказать, я никогда не слышала о таком…

— Я сделаю так, что вам понравится, — обещал он.

— А вам понравится…

— О да.

— А что я…

Его супруге было очень трудно оканчивать свои фразы. Она вся дрожала. И он тоже. Его движения стали чертовски неловкими, пока он воевал с тоненькими ленточками на ее нижнем белье.

Он вздохнул с облегчением, когда наконец освободил ее от последнего покрова, а затем резко притянул к себе. Он поднял ее так, чтобы его напряженный фаллос мог уместиться между ее ног.

Она тесно прижалась к нему. Он заворчал от удовольствия.

Они вместе упали на кровать. Габриэль перекатился поверх нее. Он приподнялся на локтях и наклонился, чтобы захватить ее губы долгим, одурманивающим поцелуем. Их языки соприкасались и терлись друг о друга, а когда он передвинулся и начал целовать ее шелковистую шею, опускаясь все ниже и ниже, он почувствовал, как она вся трепещет от удовольствия.

Но она еще не вполне закончила донимать его вопросами. Она была трусихой, как сама думала, и это, видимо, было причиной того, что ей хотелось получить исчерпывающие объяснения.

— Габриэль, вы действительно думаете целовать меня… туда?

— О да, — прохрипел он. Его дыхание, такое сладостное и жаркое на ее чувствительной коже, пробудило в ней желание.

— Тогда и я хочу… понимаете… целовать вас… туда… Он замер. Она стала тревожиться. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее:

— Вам ничего не нужно делать, — сказал он ей.

— Но ведь вы хотите этого?

— Да…

Он протянул это слово. Господи, он был сладострастным мужчиной. Она почувствовала себя так, как будто уже угодила ему. Она повернулась и погладила его по лицу. Он прижался к ее руке. Он любил, когда она прикасалась к нему. Ему нужно было это, как она понимала, почти так же, как и ей было нужно сейчас, чтобы он гладил ее.

Она вздохнула и обвила руками шею мужа. Ока хотела поднять его выше, но он сопротивлялся.

— Джоанна, вы не должны… Она улыбнулась:

— Я сделаю так, что вам понравится.

Его голова упала ей на плечо. Он потрепал зубами мочку ее уха, шепча:

— Я знаю, что мне понравится, но я не знаю, как вам…

Теперь у него возникли затруднения с тем, как закончить фразу. И причиной тому стали ее руки — они скользнули вниз и нежно погладили его фаллос. По телу Габриэля пробежали судороги, он просто потерял способность соображать…