Добрый доктор Айбандит

Донцова Дарья

– Похоже, у тебя в классе нет друзей, – один раз осторожно сказала Волчек.

– Они мне не нужны, – отрезала Джина. – Я должна обязательно получить золотую медаль. Непременно. Во что бы то ни стало. Терпеть не могу гимназию, уроки, всех педагогов, кроме вас, но мне просто необходима тупая желтая кругляшка!

– Зачем? – пожала плечами Юлия Сергеевна. – Ты из очень обеспеченной семьи, поэтому в любом случае поступишь в институт. Хотя бы на платное отделение. Зачем же лишать себя радостей жизни – не ходить в кино, на вечеринки, не тусить с приятелями – ради какой-то медали.

Джина обняла свою взрослую подругу.

– Вы даже не представляете, как отличаетесь

от других учителей! Им не придет в голову заявить такое. Они все лицемеры, думают одно, вслух говорят другое. А вы честная. Мне плевать на вуз. Но мать пообещала: если я окончу школу отличницей и сдам ЕГЭ лучше всех, меня отправят получать образование в Америку. Вот я и корплю над учебниками. Потому что в Москве живу, как в тюрьме, а в Штатах обрету свободу. И никогда назад не вернусь. Я их ненавижу! Всех!

Неожиданно из уст Джины полился страстный рассказ, и Волчек услышала, что семья Волковых состоит из лицемеров, которых волнуют лишь слава и деньги. Федор Николаевич не устает повторять во все подсунутые ему микрофоны, как сильно повлияла на него смерть младшего сына, и теперь он мечтает искоренить наркоманию. Но на самом деле он озабочен привлечением новых клиентов в клинику, вот и рекламирует свои услуги.

– Смерть Олега дедушке на пользу пошла, – жестко говорила Джина. – Ну кем он был до того, как сын погиб? О нем вообще никто ничего не слышал! А бабка? Ей тоже повезло, теперь она – суперзвезда. На фотках в журналах вся семья в обнимочку сидит, а на самом деле бабка живет за городом, дед в клинике, мы с мамой там же, – у нас на территории есть квартира, но я деда раз в три месяца вижу, и он при встречах мне одно-два слова бросает. Дядя Николай вечно перед ним пресмыкается. Доктор-то он фиговый, дед ему ничего серьезного не поручает, так, ерунду. Боится, как бы тупой сынишка не накосячил. Мама своего отца тоже побаивается, потому что все деньги у Федора Николаевича, а у него характер гадючий. Если с дедом поспорить или какой-то его приказ не выполнить, он тебе в лицо улыбнется, а потом поедешь в магазин и обнаружишь, что на карточке пусто, Федор Николаевич счет прихлопнул. Он маме так пару раз показывал, кто в доме хозяин. Настоящий жаб! Хотя мамаше так и надо, она меня просто со свету сживает!

– Подросткам свойственно слишком остро воспринимать семейные конфликты, – осторожно возразила Юлия Сергеевна. – Станешь постарше и поймешь – все у вас в семье нормально. Тебя любят, оплачивают учебу в дорогой гимназии, впереди перспектива обучения в США. Может, Федор Николаевич и жадный жаб, как ты говоришь, но на внучку средств не жалеет.

– Фига с два! – взвилась Джина. – Дед просто хочет, чтобы я сидела тихо. Иначе в дурку запрет. А я уже побывала в лечебнице, больше не хочу. Вот и прикидываюсь, что меня там вылечили, хотя очень тяжело приходится.

– Ты лежала в психиатрической лечебнице? – не поверила своим ушам Волчек. – Но об этом нет и намека в твоих документах.

Джина рассмеялась.

– Вы прям как маленькая… Меня засунули вроде в частную школу, а на самом деле там больница. Хорошо, я сообразила таблетки в унитаз смывать и комедию перед докторами ломать. Терпеть не могу бабку – она кривляка, лицемерка, слова правды от нее не услышать, – но, видно, мне ее клоунские гены перепали. Роль девочки-незабудки удается мне с блеском: и в вашей гимназии все меня считают долбанутым на учебе ботаником, и домашних я вокруг пальца обвела. Ничего, окажусь в США, оттянусь по полной. Там они меня не достанут. Наконец-то избавлюсь от семейки. Жаль только одну Эмми. Она очень хорошая, добрая, мы с ней вроде дружим. Правда, у нее голова как у первоклашки, но это

лучше, чем лживость остальных.

– А почему ты попала в клинику? – спросила учительница.

– Вот вам сколько раз в день мужчина нужен? – вместо ответа неожиданно задала вопрос Джина.

Волчек привыкла к «неудобным» беседам с подростками, но тут слегка растерялась.

– Прости, не поняла…

Девочка улыбнулась.

– Да ладно вам! Основной инстинкт. Все трахаются. Гляньте, сколько народа на улицах, а откуда люди взялись? Они результат чьего-то секса. Так вы сколько раз в день со своим любовником веселитесь?

Волчек не хотела терять доверия Джины, поэтому ответила честно:

– Сейчас я не имею постоянного партнера. Но когда он был, то мне вполне хватало одного-двух раз в неделю.

– И вы не страдаете из-за отсутствия секса? – удивилась Джина.

– Физически – нет, – призналась Юлия Сергеевна. – Наверное, мне от природы достался не очень яркий темперамент. А вот душевно, из-за отсутствия рядом близкого человека, – да, страдаю. Хочется, чтобы кто-нибудь помог, сказал добрые слова, ободрил в случае неудачи. В конце концов, приятно просто посидеть на диване бок о бок с любимым, посмотреть вместе телевизор. Мне необходимо чувство защищенности, которое появляется у женщины, если рядом с ней достойный мужчина. Но я не оригинальна, это желание свойственно почти всему слабому полу. Редко кто из нас ищет секс в чистом виде.

– Значит, я долбаный урод, – мрачно произнесла Джина. – Мне только трах и нужен! Без телевизора, ласковых слов и прочей дребедени.

Глава 28

Разговор неожиданно принял очень откровенный характер. Джина призналась, что лишилась девственности в одиннадцать лет и с тех пор все ее мысли были заняты лишь одним – где найти себе партнера. Семья не догадывалась о том, какой образ жизни ведет девочка, ее считали крошкой, поэтому некоторое время Джине удавалось тайком удовлетворять свои желания. Как правило, она пряталась с кем-нибудь из мальчиков в библиотеке школы. Заведующая, пожилая дама с артритом, разрешала ученикам самим выбирать книги на полках, ей и в голову не могло прийти, чем занимается в дальнем темном углу очаровательная малышка. Учителя тоже, как водится, были не в курсе ее пристрастий. Но однажды в школу принеслась мать Коли Барабанова и заявила, что Волкова развратила ее сына.

Разразился скандал. И конечно, педагогический коллектив сделал все, чтобы он не выплеснулся за ворота гимназии. Директор велел Евгении забрать дочь, но дал девочке хорошую характеристику, в которой ни словом не упомянул о настоящей причине отчисления ученицы.

Евгения пришла в ужас. Она впервые в жизни отлупила дочь, потом устроила ее в другое учебное заведение и сказала:

– Я не сообщила ни деду, ни бабушке, ни дяде Коле, почему ты будешь посещать новую школу. Вернее, скрыла твои безобразия. Все думают, что ты хочешь углубленно изучать английский, поэтому и перешла туда, где его лучше всего преподают. Сделай правильные выводы, и забудем о твоих выходках.

Но Джина не смогла справиться с собой. Когда ее опять застукали с мальчиком, Евгения рассказала Федору Николаевичу правду. Дед пришел в негодование, выпорол внучку, пригрозил ей самыми страшными карами и приказал дочери не спускать с малолетней Мессалины глаз. Джина очутилась в следующей школе. И ее снова вытурили – все по той же причине.

Она отлично запомнила, как дед и мать вдвоем выпороли ее ремнем. Федор Николаевич во время экзекуции зло повторял:

– Позор! Не дай бог, слух по Москве полетит! Это повредит моей репутации!