Добыча тамо...

Михалыч Н.

ветеранов, закончились тогда безуспешно, хотя линия фронта гуляла в этих лесах туда-обратно до самого лета. Немцы вгрызлись в железнодорожную насыпь, построив прямо под шпалам блиндажи и доты, примерно в полукилометре наши соорудили из двух рядов бревен длиннющий сруб, засыпанный землей, прорезали бойницы и выкопали свои землянки.

Немецкая оборона углублялась в тыл на три-четыре километра и была почти круговой - со стороны Ленинграда на них также шли наши осажденные войска.

Кости здесь на каждом шагу. В корнях тридцатилетней березы застряла русская каска, а в ней - обломок челюсти. Из лесной лужи выглядывает кусок берцовой кости. Человеческие позвонки выдуло ветром из кротовой кучки на поляне.

Еще

больше в этом лесу ржавого железа. Окопы, провалы блиндажей и землянок, ямы пулеметных гнезд, минометных позиций видны отчетливо. Чуть присыпанные листьями высовывают свои жала куски колючей проволоки.

Стоит в лесу раздутый изнутри взрывом остов советского танка. Взорвали его уже после войны, из баловства. Сорвало башню, куски листовой брони валяются под кустами.

Наверное, ребятки напихали в танк столько снарядов и мин, сколько поместилось. Этого добра здесь хватает. Под кустиком лежит толстенный снаряд какого-то большого калибра с проломленным боком. Он в свое время отчего-то не разорвался, и потому к нему даже не подходят - видна его желтая взрывчатая начинка.

Этот лес очень опасен, но люди в нем все-таки бывают.

Всюду следы кострищ, свежая выброшенная земля, консервные банки. Железная будка на ближайшем полустанке линии электрички Петербург-Кириши пестрит процарапанными надписями: "Здесь был Вова-Гитлер. Взяли три блиндажа.", "Братва, мы нашли такое!", "Есть знаки. Стрелка там же". Это пишут черные следопыты, трофейщики, падальщики: сами себя они называют по-разному. Это они живут в этом лесу неделями, оставляя после себя пластиковые бутылки из-под спирта и горы вынутой ими земли из блиндажей и

окопов.

После войны этот лес уже убирали. Трофейные воинские команды прошлись редкой цепью, скидывая найденное оружие в черные провалы блиндажей, откуда тянуло нехорошим духом, кидали следом противотанковую гранату и уходили. Проезжих дорог здесь никогда не было, зато всегда было много болот, ручьев, оврагов.

Сегодня лес, точнее то, что упокоилось в нем, стал средством выживания для многих и многих отчаянных людей.

Найденную во мху немецкую противотанковую мину они вскрывают топором как консервную банку, обнажая взрывчатую начинку. Им отлично известна, что в немецких минах было три взрывателя - снизу, сбоку и основной сверху. Если верхний взрыватель стоит на красной черте - а краска ярка и поныне - мину не трогают, если на синей - она безопасна. Тогда тем же топором крошат с краю тротил и поджигают обыкновенной спичкой. Взрывчатка нехотя начинает гореть. Все разбегаются в укрытия, и, когда пламя доходит до одного из взрывателей, по лесу прокатывается гулкое эхо. Минометные мины с вкрученными взрывателями, ручные гранаты на месте обкладываются хворостом и поджигаются. Взрыв гремит минут через пятнадцать-двадцать. Судя по обилию снарядов и мин взрывам в этих лесах греметь еще долго.

Очень часто попадаются цилиндры немецких мин-лягушек. У них давно отгнили усики, их многих высыпались стальные шарики, но тротил не тронут, Немцы сбрасывали эти мины с самолетов и засыпали ими наши позиции.

За неделю, проведенную в этих лесах, мы нашли одиннадцать скелетов советских солдат. Это были те, кто пытался пробиться к своим из Ленинграда. Лишь несколько скелетов сохранились полностью. Находят их металлоискателями, срабатывающими на гранаты в поясной сумке, на пряжку ремня, на оружие - обычную русскую трехлинейку.

Они так и лежат, под листвой, как упали в 1941 году. На уровне таза, там, где были карманы брюк - довоенные монеты, в остатках сапог - кости ступней. Ни при одном не было посмертных медальона. Есть ложки, котелки, ножи. Кто из черных трофейщиков посовестливее - хоронят останки в безымянных неглубоких могилах. Ставят кресты, сколачивают пирамидки..

Но чаще трофейщики охотятся

за оружием, наградами, предметами быта. У каждого щуп из русского четырехгранного штыка и лопата. В залитые водой глубокие воронки и загнутых вил. Блиндажи с обрушившимися накатами для "черных следопытов" интересны особо. Их в принципе нужно раскапывать все. Для трофейщиков там осталась немало любопытного. Кстати, там на глубине, без доступа воздуха, все сохраняется намного лучше, чем на поверхности.

Откапываются Документы, газеты, ремни, куски мундиров, обувь. Немецкие штык-ножи в ножнах с шариком на конце ценятся особо. Найденное оружие прочищается, разрабатываются затворы, высушивается и смазывается. На следующий день оно уже способно стрелять. Патронов под ногами валяется очень много. Есть даже нераспечатанные цинки. Пуля из такого "ствола" летит не прицельно и недалеко, но винтовки и пулеметы все-таки стреляют. Автоматов под Ленинградом зимой 1941 года не было ни у русских, ни у немцев.

Трофейщики рьяно ищут именно немцев. Распарывают найденные короткие сапоги - в них иногда находят драгоценности, золото. Ищут кресты, медали, знаки отличия, немецкие офицерские и солдатские личные жетоны. Их продают на рынках в больших городах. Одно время немецкое посольство через благотворительные фонды оплачивало не разломанные воинские жетоны. Потом прекратило - когда немцы поняли, что в погоне за их деньгами трофейщики принялись раскапывать практически все солдатские могилы...

Занимаются трофейным ремеслом чаще всего жители окрестных мест, выросшие среди остатков войны. Многие покалечены. У одних нет пальцев на руке, как у Ельцина, у других посечено лицо, нет глаза. К костям, наводящим на обычного человека страх, они привычны. Отлично разбираются в марках оружия, в предметах амуниции, неплохо знают историю Великой Отечественной Войны. Почти у

каждого есть пистолет - либо ТТ, либо парабеллум. В тайниках хранятся немецкие карабины.

Чаще всего местные занимаются этим от безысходности, от безденежья. К ним приезжают "бригады" из больших городов и тоже ходят в лес. Что не найдут сами - купят у местных. Потом все всплывает в частных коллекциях. Ходят слухи о найденном немецком знамени, о кожаном чемодане с полной парадной формой оберста. Но это если и есть - то огромная редкость.

Конечно, в любом нормальном государстве этот лес быстро бы привели в порядок, кости захоронили, оружие собрали, снаряды и мины подорвали бы профессионалы. Мы уже более полувека не можем сделать этого. Ни военным, ни милиции, ни властям заниматься этой работой не хочется Значит заниматься этим будут полуофициальные немного численные отряды поисковиков и намного более многочисленные группы "черных" следопытов. Лесов под Петербургом им хватит еще лет на десять.

В последнее время стали часты случаи продажи найденной военной техники за границу. И в самом деле кому в РОССИИ нужен остов самолета английского производства "Брюстер" с финскими опознавательными знаками, упавший в карельское болото в 1942 году? Зато на Западе самолет этой редкой марки ценится весьма дорого. Поисковая группа "Экипаж" время от времени размещает объявления о продаже той или иной единицы трофейной техники в "Интернете".

Для того, чтобы самолет, восстановленный из старого, сбитого и разрушенного, считался подлинным достаточно на первый взгляд немного - во-первых, чтобы была достоверна восстановлена вся история аппарата: известен его бортовой номер, фамилии и звания экипажа, последнее полетное задание и обстоятельства гибели, подтвержденные документально, а во-вторых, в самолете должны быть несколько подлинных деталей. Все остальное может быть и новодельным. Тогда стоимость восстановленного, получившего сертификат и способность вновь летать самолета вырастает в несколько раз.