Добыча ярла Бьорка
Шрифт:
– Ох, девочка. Это он пока байстрюком непризнанным ходил, был тебе ровня, и то... А уж теперь...Забудь, дура. Поедет наш Бьорк на тинг и выторгует себе дочку покойного Хольма у конунга по праву победителя да по её согласию. И дядька её ничего уж с этим не сделает. И быть Кире твоей госпожой, Агнес...А нрав у неё у-у-ух...Берегись! Услышит раз, что ты тут бормочешь, косу своим топориком отрубит. Второй- и голова полетит...Да...
Все как-то разом замолкают, задумавшись, и на кухне становится слышно лишь как шкварчит сало на сковородках, потрескивает огонь в очагах да споро опускаются ножи на разделочные доски. Я тоже притихаю, хмурясь и пожевывая губу. Так значит Хотборк у нас лишь недавно признанный бастард. И признанный, похоже, после
– Хельга! – вдруг раздаётся на всю кухню.
Я, пытаясь нащупать утерянную от неожиданного резкого звука мысль, не сразу понимаю, что зычный окрик Борги адресован именно мне. Поэтому реагирую, только когда домоправительница решает к имени приложить мне еще и лёгкий подзатыльник.
– Что расселась? Глуховата стала? Вставай давай, пойдете с Агнес пиво мужикам носить. А то там Кэт с Ингрид не справляются. Ну, пошла!
Обхватив двумя руками тяжелый глиняный кувшин, наполненный пенным густым пивом, я понуро плетусь за Агнес по узкому коридорчику, ведущему в большую залу. Глаза закрываются от усталости, спину после долгого сидения на низеньком табурете противно тянет, руки с непривычки к тяжелой работе подрагивают… А ведь пир только начался, и таскать мне эти несчастные кувшины ещё неизвестно сколько времени...Я раньше и не думала, как хорошо живется в обычном современном мире обычной современной женщине...Невольно хочется упасть в ноги всем феминисткам и заорать в небо "girls power"...
– Значит, Бьорк тебя себе оставил?
– кидает блондинка мне через плечо звенящим от неприязни голосом, вырывая из плена размышлений,- Интересно, с чего это? Зачем ты ему?
– Я не знаю...- вздыхаю равнодушно.
– Не знаешь, - передразнивает Агнес и толкает тяжелую дверь в залу, разом обрушивая на нас оглушающий шум веселья и зубодробительную смесь запахов.
Внутри уже битком. Тьму разгоняет сотня зажжённых толстых чадящих свечей, подвешенных над головами на кованных цепях, крики гостей пытается перебить какой-то парнишка в дальнем углу, играющий веселую мелодию на инструменте, очень похожем на нашу гитару. Длинные грубосколоченные столы, расставленные вдоль стен, ломятся под тяжестью больших плоских блюд с угощениями и огромного количества глиняных кувшинов, таких же, как у меня в руке. На глаза не попадается ни одного свободного кусочка лавки - так плотно друг к другу расселись гости. Тарелок перед ними нет - только большие кубки под пиво. Все едят руками, используя вместо салфеток круглый хлеб и собственную одежду. Мой блуждающий взгляд случайно цепляется за Ульриха – ведьмака с ладьи, который в этот момент с наслаждением засовывает в рот целую куриную ножку, пачкая бороду и половину лица, и я, сглотнув подступившую дурноту, резко отворачиваюсь. Надо бы им изобрести вилки...
– Эй, красавица, сюда!
– машет мне молодой воин, щелчком подзывая к себе и указывая на свой опустевший кубок.
Я киваю и бреду к нему. По пути приходится пару раз ловко отпрыгнуть от внезапно потянувших к моей заднице рук.
– Ух, недотрога какая! Ну, подожди, поймаю!
– похабный смех ударяется мне в спину, порождая липкий озноб.
Вечер только начинается, они ведь даже почти трезвые...Это сейчас они добродушно смеются, а потом? Я нервно сглатываю от нарисованных воображением картинок и решаю попробовать договориться с Боргой остаться помогать на кухне и не выходить в зал.
– Ты кто такая? Я тебя раньше не видел, - пока наливаю пиво подозвавшему меня воину, он изучает моё лицо мутными от хмеля глазами, - Красивая...
Его рука неожиданно перехватывает мой локоть. Стальные пальцы больно впиваются в кожу.
– Как тебя зовут, малышка?
– его глуховатый голос наполняется масляными нотками.
Я
– Я Бран Синебокий, слышала про такого?
– он довольно улыбается, будто его имя должно мне о чём-то говорить.
Я слабо улыбаюсь в ответ. Скажу, что без понятия кто он- ещё обидится...Стальная хватка на локте чуть ослабевает, и жесткие пальцы чертят на моей коже узор. Дрожащие мурашки разбегаются по телу, оседая в животе липким страхом.
– Мне работать надо, - говорю твёрдым голосом, стараясь не выдать свои истинные эмоции.
Пальцы на моём локте моментально вновь сдавливают руку безжалостными клещами. Серые глаза воина опасно сужаются...
– Слышь, Бран, это ж ведьма Хотборка. Которую вот сейчас привезли, - хмыкает какой-то дядька напротив, потянувшись через стол за принесенным мной кувшином.
Синебокий замирает, а потом хмурится, буркает себе под нос какое-то ругательство и говорит громче.
– Бьорк сказал - не ведьма она. Обычная. Даром что на голове пожар, будто сам Ордин запалил, - но мой локоть медленно отпускает.
Я тут же нервно тру пылающую кожу, отступая на шаг.
– Да, а ещё сказал, чтоб под юбку к ней не лезли, если с его топором встретиться нет желания. Его она, не помнишь?
– фыркнул рядом второй воин, рвя зубами мясо.
– Сказал...- тянет раздраженно Бран, кидая на меня полный бессильной злобы взгляд, - дочки Хольма ему что ли мало? А кого трогать-то? Боргу его - злыдню толстую? Или Яру, с которой все равно что со всем тингом разом возлечь, а?
Мужики вокруг начинают громогласно ржать. А я, воспользовавшись тем, что больше на меня никто не смотрит, хватаю опустевшие кувшины со стола и стремительно возвращаюсь на кухню. Несмотря на неожиданную защиту Хотборка, все-таки решаю попробовать уговорить Боргу не отправлять меня больше в зал от греха подальше. И вообще...Что значит "его"? Какая я ему "его"? Мы так не договаривались...
Идея выторговать себе у Борги работу на кухне, а не в зале, с треском провалилась. Всё, чем помогла мне старая карга, так это "дельным" советом не надеяться на защиту ярла, которая испарится под действием хмеля через пару часов, а самой выбрать себе ухажера на вечер и прямо сейчас начать с ним заигрывать. Тогда, по её утверждению, шансы закончить эту ночь под омерзительным мне воином в разы упадут. Упадут, а не испарятся, потому как, оказывается, напившиеся варравы, вполне могут из-за меня и подраться...И, оказывается, вполне до смерти...
Выслушав столь ценные указания от домоправительницы, я, тяжко вздохнув и подхватив круглое блюдо с перепелами, вновь вплываю через темный связующий коридорчик в пропахший едой, гарью и разгоряченными телами зал. Если я думала, что шумно было до этого, то я ошибалась. Веселье перешло на новую высоту. Взрывы смеха перемежаются со злыми окриками и кое-где обрываются звуками глухих ударов. В дальнем левом углу, кажется переворачивается целая лавка. Кто-то уже скатился под стол, кто-то поет громче музыкантов, кто-то поймал служанку и, не стесняясь соседей, лезет ей под юбку. В одной из этих девушек, слабо или не очень сопротивляющихся захмелевшим варравам, я узнаю Агнес, ещё недавно помогающую носить пиво вместе со мной. Её светлые глаза, влажные от подступающих слёз, светятся жгучей обидой, лицо болезненно алеет, а шнуровка платья на груди порвана, обнажая левый сосок. Я вижу, как она судорожно дергается, пытаясь встать, но массивная рука возвращает ее на место словно тряпичную куклу. И обладателя руки я тоже узнаю...Олаф...Тот самый, который поймал меня и притащил на ладью...Я ведь могла бы сейчас быть на её месте...