Добыча
Шрифт:
— Это я! — кричу я. — Это я!
Ни следа узнавания. Скорость не уменьшается. Она несется ко мне, растягивая губы и ощеривая клыки.
Сисси инстинктивно тянется за кинжалом. Но уже слишком поздно. Пепельный Июнь бежит к нам, ее руки и ноги двигаются так быстро, что их почти не видно. Еще десять прыжков, и она вцепится мне в горло.
— Пепельный Июнь! — кричу я.
В ее глазах появляется что-то, похожее на узнавание. Она резко дергает головой. Наши глаза опять встречаются, и в них мелькает намек на внутренний конфликт. Она
— Это я, Джин! — говорю я.
Она рассматривает мое лицо, будто пытается понять, где меня видела. Что-то мелькает в ее глазах, смягчает взгляд. Губы дрожат. Она начинает вспоминать.
— Пепельный Июнь. — Несмотря на страх, в моем голосе нежность. И раскаяние.
В ее горле рокочет низкий рык. Она отталкивается от земли, но не бросается на меня. Неожиданно в ее глазах мелькает какой-то свет, она вздрагивает. И вспоминает меня. Смутившись, она вытирает нити слюны.
— Джин? — шепчет она. Голос совсем девичий и застенчивый.
Я вздрагиваю. Контраст между ее телом чудовища и нежным голосом, произносящим мое имя, огромен. Едва ли не больше, чем я могу выдержать. Я отвожу глаза. Она поднимается, встает на ноги, как будто пытается снова стать человеком. Она сражается с собой: каждая клетка ее тела хочет броситься на меня с яростью гепарда. Я вижу это в слюне, капающей с ее ощеренных клыков, в подрагивающих мускулах ее бедер. Она снова вытирает рот. И в этот момент ее взгляд что-то привлекает.
Моя рука. И в ней рука Сисси. Пепельный Июнь прослеживает взглядом руку Сисси, и, когда она смотрит на Сисси, такое впечатление, что она ее только что заметила.
Неожиданно Пепельный Июнь опять падает на четвереньки. Ее тело напрягается, глаза заполняет ярость. Она трясет головой — нити слюны запутываются в волосах, — припадает к земле и дрожит от нарастающей энергии, поддаваясь животным инстинктам. А потом бросается на Сисси.
Летит, как с силой брошенное копье. Тонкие, но мощные мышцы выступают на руках, движение волной проходит по бедрам. Она прыгает.
На Сисси.
Отрывает Сисси от меня, бросает на землю и падает сверху. Меня она тоже сбивает с ног. К тому моменту, как я поднимаюсь, Пепельный Июнь уже прижала Сисси к земле и припала ртом к ее шее, запустив зубы так глубоко, что видны лишь измазанные красным десны. Она безразлично смотрит на меня, продолжая сосать кровь. Сисси безуспешно пытается вывернуться и пнуть, но ее руки прижаты, а силы заканчиваются. Она только тщетно извивается на земле. Огненные волосы накрывают тело Сисси, как пальцы, утверждая свою власть над ней.
— НЕТ! — кричу я, кидаясь вперед со всей силой, которая во мне осталась.
Она отбрасывает меня. Я чувствую, как когти проходят по щеке, но не чувствую боли. Больно будет потом. Я лечу над землей, которая беспорядочно вращается подо мной. Удар вышибает из моих легких весь воздух. Я неуверенно
Пепельный Июнь смотрит на что-то за моим плечом.
Из тени дома появился еще один закатник. Он нацеливается на меня. В его глазах застыла жажда. Он пригибается и крадется вперед, как краб, его ноги и руки впиваются в землю, как клешни.
Пепельный Июнь отрывается от шеи Сисси, с ее подбородка капает кровь. Она рычит на другого закатника. Тот за долю секунды превращается из краба в пуму. И бежит вперед.
На меня.
Когда он проносится мимо потерявшей сознание Сисси, Пепельный Июнь выбрасывает руку и хватает его за длинные волосы. Я слышу, как эти волосы рвутся, закатник падает на землю. Пепельный Июнь прыгает к нему, прежде чем тот успевает встать на ноги. Сев над ним на корточки, она наклоняется, пока едва не упирается носом в лицо соперника. Она скалится, демонстрируя длинные и острые, как бритва, зубы. Второй закатник скалится в ответ. Его брови сдвинуты от ярости. И страха.
Она отстраняется, чтобы не столкнуться с ним зубами, а потом одним плавным мощным движением бросает его через площадь. Его голова и плечи влетают в окно дома, ноги врезаются в стену. Руки бессильно подергиваются, наполовину свисая из окна. Пепельный Июнь поворачивается ко мне. Ее грудь тяжело поднимается и опускается, изумрудные глаза смотрят ясно и зло, но взгляд становится мягче, в нем виден вопрос и какая-то тоска. Привязанная к спине сумка наполовину разорвана, в дыре видна обложка книги.
Я делаю шаг назад.
Неожиданно второй закатник, из тела которого торчат осколки стекла, сбивает ее с ног. Они падают единым клубком из когтей и клыков, шипя и царапая друг друга.
За эти несколько секунд я успеваю подбежать к Сисси. Ее глаза закрыты, она что-то бормочет. Я беру ее на руки, бросаюсь бежать. Не обращая внимания на звуки борьбы у меня за спиной. Не обращая внимания на усталость в ногах, не обращая внимания даже на то, что поезд уже начинает трогаться. Не обращая внимания на топот ног сзади, на то, что орда с крепостной стены догоняет меня. И в первую очередь, не обращая внимания на исходящий от Сисси жар, на пот, текущий по ее лицу, на ее бледность. На то, что она обращается. Прямо у меня в руках она обращается.
Я выкрикиваю звуки, которые много лет ждали своего часа во мне. Сдавленный, булькающий крик боли. Он льется из меня водопадом ярости и значит больше, чем слезы, текущие по моему лицу.
Земля под моими ногами становится мягче и качается. Я не могу найти твердого участка, не могу найти опоры. И тут я падаю, потому что у меня нет больше сил, потому что я не могу бежать дальше, потому что бег выжал меня до конца. Я падаю на траву. Довольно. Довольно. Я укладываю пышущую жаром голову Сисси себе на грудь, смотрю на звезды над головой. Чувствую, как дрожит подо мной земля. Слышу, как они приближаются. Уже близко. Топот ног, истерические вопли.