Добыча
Шрифт:
— Это… Все это действительно чересчур, — в очередной раз повторила она. На ее глазах выступили слезы, а щеки еще сильнее зарделись. Ухмыльнувшись, он вновь положил руку ей на бедра, а затем слегка помассировал ее половые губы, время от времени погружая свои пальцы внутрь. Все это время ее тело дрожало под ним.
— Это же не больно?
— Эм, нет, — ответила она и вновь залилась багрянцем. Мойра откашлялась, пытаясь собраться с мыслями. — Просто это… обескураживает. Может нам стоит сделать перерыв или…?
Он сжал губы, чтобы не рассмеяться, понимая, что не должен делать этого, если ее слова о
— Но тебе же не больно?
— У меня слегка болят запястья.
— Сейчас, мне плевать на твои запястья. — Он лукаво улыбнулся, глядя сверху вниз на ее потрясенное выражение лица, которое вскоре стало томным и преисполненным удовольствия, как только его пальцы вновь скользнули внутрь нее. — Пристегнись, милая. Сегодня ты наконец-то достигнешь пика.
— Северус… — она прикусила губу и едва сдержала стон, когда он вновь припал ртом к ее клитору. Мойра была уже близко. Поэтому, Северус бросил все свои силы на то, чтобы быстрее привести ее туда. Ее тело металось, бедра предательски терлись о его руку, его рот, а речь Мойры стремительно становилась бессвязной. Северус следовал своей цели, но не торопился, позволяя ей передохнуть, чтобы она всецело осознала, насколько глупо останавливаться, когда ты почти достигла желаемого. Все, что от нее требовалось, это лишь подтолкнуть себя, чтобы сломя голову броситься в бездну, а не отступать назад.
Наконец она разразилась безмолвным криком, закрыв глаза и открыв рот. Это было чертовски притягательным зрелищем, и Северус разрывался между лицезрением того, как ее спина выгнулась идеальной дугой, а руки вцепились в галстук, и погружением своего языка в ее лоно, дабы всецело ощутить разрушительную силу первого оргазма Мойры. В результате он умудрился насладиться и тем, и другим, поначалу восхищаясь ею и навсегда запечатлевая в своем сознании ее образ во время экстаза, а затем заменив свои пальцы языком на ее влагалище. Она стала еще слаще, после того как достигла пика, и Северус жадно глотал все до последней капли, растягивая ее сладострастную пытку, насколько это было возможно.
Когда ее тело, наконец, обмякло, после кульминации, длящейся как минимум минуту, которая, как он предполагал, казалась вечностью для юного ангельского гибрида, Северус отстранился от Мойры. Он опустил ее ноги на кровать, слегка сгибая их в коленях, пока девушка ловила ртом воздух. Затем он откинулся назад и провел рукой по своим волосам. Ее вкус все еще держался у него на языке, и он облизнул губы, глядя на нее сверху вниз, будучи уверенным только в одном.
Он должен был овладеть ею.
Прямо сейчас.
Иначе он умрет. Превратиться в вспышку света, горстку золы и углей, или чего там остается на самом деле после гибели гребаного демона.
— Боже, — простонала она, тяжело дыша, — что это было? Бог мои…
— Спешу заверить тебя, что он точно не имеет к этому никакого отношения, — отметил Северус, хотя слова давались ему с трудом. Демон жаждал овладеть ею — взять ее прямо здесь и сейчас. Грубо. Безжалостно. Вдавливать ее тело в кровать, пока ее ножки не сломаются, пока все это здание не рухнет к чертовой матери. Северус еще никогда не был так близок к тому,
Не сводя с нее глаз, Северус слез с кровати и подошел к ее изголовью, одним легким движением избавляя ее от пут. Ее руки обрушились, а сама она сбивчиво дышала, дрожала, щеки горели, а глаза были закрыты.
Однако, они мгновенно распахнулись, как только Северус подхватил ее на руки и понес куда-то, словно жених невесту, не останавливаясь до тех пор, пока не прижал ее тело к пустующей стене напротив своей кровати. Мойра привстала на цыпочки, закусив нижнюю губу, и стоило Северусу потянуться к своим брюкам, как ее проворные пальцы тоже оказались там, орудуя с молнией, пока он расстегивал пуговицу. Он спустил, сковывающую его плотную ткань вниз, изнывая от желания, но тут же забыл обо всем, как только руки Мойры сомкнулись вокруг его члена.
Его веки дернулись и опустились, рука уперлась в стену, чтобы сохранять равновесие, когда она погладила его. Вверх и вниз. Задерживаясь на головке. Вниз и вверх. Он позволял ей эти прикосновения, пока находил в себе силы сдерживаться, до тех пор, пока ему не стало невыносимым собственное бездействие. Затем, освободившись от ее рук, Северус схватил ее за бедра и приподнял в воздух, бесцеремонно вторгаясь в ее лоно. Ее неугомонные руки скользнули от его груди к плечам, а затем к лицу, обхватив его, когда Северус наполнил ее, и сдавленный стон сорвался с губ Мойры.
Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи, упиваясь запахом и едва ощущая робкие поцелуи, которыми она осыпала его плечи. Зверь внутри него взревел, пробуждаясь к жизни, сокрушительная волна желания обрушилась на каждый сантиметр его тела, лишая его возможности соображать. Больше не существовало ничего, кроме его члена внутри нее. Все остальное потеряло всяких смысл. Когда ее лодыжки сомкнулись на его пояснице, он окончательно отпустил себя.
Высвобождение инкуба отнюдь не деликатно. Это не только тихие стоны, долгие поцелуи и взгляды глаза в глаза. Это грубо, дико, необузданно — и он давал ей именно это. Северус врезался в нее, двигаясь размашисто, так резко, что заставлял ее кричать, вцепившись одной рукой ему в волосы, а другой обхватив его шею. Мойра изо всех сил держалась за него, так как ей больше ничего не оставалось. Северус не давал ей выбора, никаких альтернатив. Она должна была пережить этот шторм, либо оказаться захваченным им.
И судя по тому, как она подмахивала ему бедрами, по тому, как ее руки тонули в его волосах, Мойра приняла решение выстоять в этой буре. Северус никогда не гордился ей больше, чем в этот самый момент.
Он позволил демону внутри него взять бразды правления в свои руки, трахая ее так, как желал с той самой первой ночи — так жестоко, что стена позади них затрещала и дала трещину. Мойра, наверняка, почувствовала это, неистовую природу его высвобождения, но лишь крепче прижалась к нему.
— Жестче, — прошептала она, упираясь пятками в его спину. Северус, зарычав, выполнил ее просьбу, убрав ее руку из своих волос и пригвоздив ее к стене. Он полностью отдался своей природе, кусая ее шею, двигая бедрами, когда ее ноги крепче обвивались вокруг него.