Дочь адмирала
Шрифт:
Я была близка к истерике, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Двадцать девять лет ожиданий — и нате вам: заперта в туалете. Я принялась было колотить в дверь, но никто меня не слышал.
И тут я увидела, что затвор вовсе не надо поворачивать — он двигался вверх и вниз, опускаясь в специальный паз. Я приподняла его, и дверь легко открылась. Рассмеявшись, я вышла из кабинки.
Наш караван снова тронулся в путь. Через несколько миль Генри указал мне на приближающийся дорожный знак.
— Это Веро-Бич. Остров, на
Я почувствовала, как все у меня внутри перевернулось, и меня охватила дрожь. Я разрыдалась. Рыдания вызывали сильную боль в груди, но сдержать их я не могла.
Генри обнял меня:
— Что с вами? Скажите.
— Я боюсь, я боюсь...
— Успокойтесь, — сказал он, потрепав меня по спине. — Это же самый счастливый день в вашей жизни. Вам нечего бояться.
— Я знаю, — сказала я, все еще рыдая.
Генри протянул мне носовой платок.
— Если ваш отец увидит красные глаза, он решит, что его дочь просто кролик.
Глубоко вздохнув, я сжала зубы, пытаясь унять слезы.
— Ну вот, кажется, лучше. Все прошло.
Я вытерла слезы.
И увидела океан и высокие стройные пальмы, раскачивающиеся на ветру. Далеко-далеко на горизонте виднелась едва наметившаяся полоска света, словно серебристо-розовый отблеск на поверхности океана.
— Светает, — сказал Генри, и я почувствовала, что машина замедляет ход.
— Мы приехали? — спросила я.
— Почти, — ответил Генри.
— Тогда почему мы едем так медленно?
Генри снова посмотрел на часы.
— Шофера передней машины уже один раз оштрафовали в Веро-Бич за превышение скорости. У них здесь очень строгие правила, поэтому надо соблюдать осторожность, не то потеряешь права.
Полоска света на горизонте, там, где вода встречается с небом, все расширялась, и вот уже оранжево-розовое зарево окрасило небосвод. До меня донеслось щебетание проснувшихся птиц.
Мы подъехали к небольшому домику из белого камня, из которого вышел мужчина в белой фуражке.
— Кто это? — спросила я у Генри.
— Охранник Джон-Айленда.
Охранник обменялся несколькими словами с шофером передней машины и показал, куда ехать. Мы снова тронулись в путь.
ГЕНРИ ГРИС
От виллы, где нас ждали Джексон Тэйт, его жена и по меньшей мере один фотограф из «Инквайрер», нас отделяла всего лишь коротенькая подъездная аллея, а нам нужно было как-то протянуть десять минут, остававшихся до восхода солнца.
Генри проверил номера видневшихся в парке вилл Джексон Тэйт ждал их в первой. Вилла, приготовленная для Виктории, была рядом. Генри велел шоферу подъехать ко второй. Повернувшись к ней, он сказал:
— Сначала мы подъедем к вилле, где будете жить вы. Она рядом с виллой вашего отца, вы попудритесь, чтобы он не заметил следов слез, а уже оттуда мы отправимся к нему.
Виктория кивнула. Казалось, она утратила дар
Машина подкатила к вилле № 39 по Силвер-Мосс-драйв. Навстречу им выбежала тоненькая брюнетка. Генри помог Виктории выйти из машины.
— Это Дайана Олбрайт — Ди-Ди, она будет вашей компаньонкой и секретарем. Ди-Ди, почему бы тебе не проводить Викторию в дом и не помочь ей привести себя в порядок? А я тем временем посмотрю, готов ли к встрече ее отец.
Генри постучал по своим часам, показывая их Ди-Ди:
— Я приду за Викторией ровно через десять минут, понятно?
Генри пересек лужайку у дома № 40. В дверях он столкнулся с одним из репортеров, другой сидел в нише, оборудованной телефоном прямой связи с редакцией «Инквайрер». В дальнем конце комнаты на диване сидела, теребя носовой платок, Хейзл Тэйт. Посредине гостиной стоял Джексон Тэйт, широко расставив ноги, словно на капитанском мостике в шторм. На нем была яркая спортивная рубашка — из тех, которым он явно отдавал предпочтение.
— Ну, Генри? — крикнул он, и голос его прозвенел как натянутая струна. — Где же она?
Подойдя к адмиралу, Генри пожал ему руку.
— Наводит последний марафет, чтобы понравиться вам.
Джек покачал головой.
— Чертовски трудный день, Генри. Чертовски трудный.
— Нервничаете, адмирал?
— А вы как думаете? — фыркнул Джек Он хлопнул себя по животу. — Понимаете, я ведь уже совсем не тот человек, о котором ей рассказывала мать. Надеюсь только, что она не ждет слишком многого.
Генри похлопал его по плечу.
— Она ожидает увидеть отца, которого уже любит, только и всего.
— Надеюсь, — сказал Джек.
Лучи восходящего солнца золотили окна.
— Пойду приведу ее, — сказал Генри.
ВИКТОРИЯ
Генри спросил, готова ли я.
— Он ждет вас.
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. В горле стоял комок.
— Не хотите снять пальто?
Я покачала головой. По какой-то непонятной причине оно было мне сейчас совершенно необходимо, это пальто из Москвы. Оно стало моим защитным покрывалом, словно рядом была мамуля, охраняя меня.
Генри взял меня за руку, и мы двинулись по дорожке к стоявшему рядом дому. Я глядела на позолоченный лучами восходящего солнца океан. Золото тотчас расплылось, растеклось по поверхности нечетким пятном — это я боролась с вновь подступающими слезами. Мне не хотелось, чтобы отец увидел их.
Дорожка делала поворот к открытой настежь двери. Кажется, за нами следом шли фотографы, потом я заметила, как кто-то с камерой в руках вбежал в дом, опередив нас, но я ни на кого не обращала внимания, я видела только эту дверь, надвигавшуюся на меня — все ближе и ближе. За ней был мой отец, мой папочка, которого я ждала всю жизнь. Уже почти на пороге я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги, и стала медленно валиться на землю.