Дочь Белого Меча

Лазарчук Андрей Геннадьевич

Стало совсем тихо.

— Далее. Потерпев неудачу с этим планом, Черномор совершил несколько действий, благодаря которым мы все собрались здесь. Ибо уничтожить нас по частям вне железного храма ему ничего не стоило. Разве что Бекторо могла продержаться ещё несколько дней… но и только. Таким образом, эта часть плана удалась полностью — хотя в чём теперь состоит этот его план, я не берусь даже предположить…

Маг Масани протянул руку с кувшину, налил себе вина. Стал вдумчиво пить — глоток за глотком. Все молчали.

— Я думаю, цель у Черномора осталась прежняя — сделаться из колдуна, пусть даже чрезвычайно сильного,

богом, причём не одним из богов, а сильнейшим или даже единственным. Но для этого ему нужна обширная паства, тьмы тем. Вряд ли этим можно обзавестись здесь, где поселения редки и немногочисленны. Конечно, он может рассчитывать на то, что сюда начнут собираться все кочевники Великой Степи — но сейчас, на исходе лета, это организовать сложно, даже если пустить призыв идти на выручку Бекторо… Соберутся воины, мужчины — в то время как божественное начало обретается прежде всего через женщин. Прежде всего, Акболат, я не говорю — исключительно… А собрать женщин сейчас нереально. Поэтому можно считать с почти полной уверенностью, что Черномор решил пока отложить этот шаг. Что же тогда побуждает его держаться где-то здесь, поблизости? Я вижу одну возможность: он узнал, что в наших местах кто-то попытался возродить одного из древних богов — а оставить подобное за спиной ему не хотелось бы. То есть он хочет разобраться с возникшей проблемой и, если повезёт, поглотить этого внезапного противника, а если не повезёт — уничтожить…

Он поставил кубок.

— Плохо то, что мы сами ничего не знаем об этом божестве — ни кто он есть сам, ни кто пытается воззвать его в мир. У нас есть несколько свидетелей, но ни один из них не может ответить на эти вопросы. А прибегнуть к волшебству, чтобы расширить их память, мы не в состоянии, поскольку железные стены нам этого не позволят. И нет, — он посмотрел на Бекторо, — покидать стены я запрещаю. Это то, чего Черномор несомненно ждёт от нас.

— Поэтому мы можем только обменяться — ещё раз — всеми нашими воспоминаниями, — сказала Бекторо. — И, если удастся, из этих обрывков составится какая-то внятная картина.

— Которая может оказаться ложной, — сказал Акболат.

Все посмотрели на него и кивнули.

— Я могу попробовать поговорить с волком, — сказал Сизое Перо. — Он знает многое, но не понимает того, что знает. Может быть, мне удастся…

— Не хочу тебя обижать, — сказал маг, — но ты тоже вряд ли поймёшь то, что узнаешь. В том и суть древних богов, что они полностью недоступны нашему пониманию…

— И тем не менее, — сказал Акболат. — Я полностью уверен в том, что Черномор сейчас разыскивает тех, кто пытался вернуть в наш мир то древнее божество. Может быть, уже нашёл. Может быть, собирается использовать их против нас. Та, самая древняя, магия не подчиняется воле железа — а значит, промедление может обойтись нам очень дорого…

— Но она не подчиняется и воле человека, — сказал маг.

— Человека, — повторил Акболат. — Человека, а не зверя.

Вроде бы все и так не разговаривали зря. Но именно сейчас наступило настоящее молчание.

— Кхм… — неловко начал Ний. — Мне вдруг показалось, что мы копаем глубже, чем следовало бы. Понимаете… на полях, на лугах всегда существуют местные духи. Когда полю или лугу что-то угрожает — пожар, наводнение, саранча… то чтобы как-то управлять ростом трав или там пшеницы, они укладывают её кругами, заплетая колоски… Я жил у моря, с рыбаками, и они,

когда был плох улов, проводили обряд «рыбьего венца» — живую рыбу вталкивали хвостом в пасть другой рыбе, ту — следующей, — и пока не смыкалось кольцо. Говорят, змеесосы делают так же, когда змеи уходят из долин…

— То есть кто-то собирает войско волков? — спросил Акболат.

— Ну… да. Как-то так…

— Таким вот венцом не скликают войско, — сказал Акболат, — а ставят себя над всем народом. Выше всего народа. Когда-то у волков были цари и боги, правившие умело и жестоко, создавшие могущественное царство, которому все народы считали за честь поклониться… но кончилось это тем, что волков осталось мало, живут они дикими стаями и почти утратили речь… Впрочем, я слышал, что где-то за Борисфеном, в диких дубравах, образовался народ волкодлаков, мужчины которого женятся на волчицах, а женщины выходят замуж за волков, и дети которых днём похожи на людей, а ночами на волков… но я считал, что это легенды, праздные измышления — наподобие рыбо-дев…

— Но рыбо-девы вынесли меня из моря, — сказал Ний.

— До этого момента ты не упоминал о девах, — сказал Акболет.

— Да… мне было неловко, и я… Они вели себя… несдержанно… Но я хотел сказать не об этом. Совсем не об этом. Черномору совершенно нет надобности ни становиться верховным волкодлаком, ни собирать волчье войско. За волками мы забыли об убырях и о реке чёрного пламени, которая совсем недавно была колодцем. И мне почему-то кажется, что вот это и есть подлинный предмет его интереса, а вовсе не злосчастные волки… Он, как и мы, узнал об этом совсем недавно — и, как и мы, не знает ещё, что с этим делать…

— Убыри существуют и существовали спокон веков, — сказала раздумчиво Бекторо. — Их то больше, то меньше. Иногда кажется, что они исчезли совсем, но потом они появляются вновь. Если они начинают слишком уж мешать, на них проводят облаву — и снова воцаряется спокойствие. Не думаю, что это какая-то проблема для Черномора.

— Если не считать того, что теперь они живут рядом с рекой чёрного пламени, и что каждый, кто убьёт убыря, скоро умрёт в страшных муках…

— Мы же не умерли, — сказала Ягмара. — Так что…

— Около огненной реки убырей уже не осталось, — жёстко сказала Бекторо. — Как только мне стало известно об этом посёлке, туда ушла сотня всадников. В дороге я получила от них птицу, что всё сделано. Да, я не знаю, остались ли в живых всадники — или же проклятие чёрного пламени настигло кого-то из них… Но в любом случае — убырей нет. Пока нет. И теперь долго не будет.

— Что ж, — сказал маг Масани. — Получается, что Черномор вряд ли отвлёкся на колдовство волкодлаков и тем более на убырей. То есть он, скорее всего, находится где-то рядом с ними и готовит что-то против нас. Причём мы так и не представляем себе, что именно он хочет получить в результате…

— У меня простой вопрос, — сказал молчавший доселе шаман. — Как долго мы можем просидеть в этом храме? Хватит ли припасов? Есть ли из него другие выходы? Или, может быть, другие входы?

— Припасов достаточно, — сказал маг. — Об этом можно просто не думать. Что касается выходов и входов, то этот вопрос не настолько прост, чтобы ответить на него однозначно… Могу сказать одно: никакое людское колдовство, волшебство и магия не в состоянии проникнуть сюда извне, не ослабев и не исказившись. Тела же немагические… Аллам!