Дочь Белого Волка
Шрифт:
– Он вернётся, – честно предупредил я.
Эд безмятежно пожал плечами. С его точки зрения, раз мы не умрём прямо сейчас, так это уже повод выпить и отпраздновать!
– Ты успел соскучиться без меня?
– Не особенно, – отмахнулся он. – Сам прикинь, пока доставил бедного ребёнка в замок, передал на руки кухарке Агате, выпил бокал вина, попросил оседлать мою малышку, предупредил Седрика никого не пускать, послал воздушный поцелуй леди Мелиссе – и со всех ног сюда, спасать одного нудного небритого смертного, который почему-то на миг понравился моей нежной сестрёнке.
Я выбрался из проулка.
– Уходите отсюда. Я пришлю людей, и они похоронят мёртвых.
Серый Брат кивнул.
– Мне нужно собраться и подумать. В ночь Хати с братцем заявятся снова, этих тварей не оттащишь от запаха крови. Можешь узнать, откуда они приходят? Даже у призраков должна быть своя нора…
Волк секунду подумал и что-то согласно прорычал себе под нос. Потом махнул хвостом, и хищники его стаи трусцой развернулись на выход. Я знал, что они встанут кольцом у заборов, не пуская падальщиков в мёртвую деревню. Моей ладони коснулось жаркое дыхание волчьей пасти. Я, чисто на автомате, погладил седого вожака между ушей. Хищник на миг замер, зыркнул по сторонам, убедился, что его никто не видит, тихо лизнул меня в руку и отошёл к своим.
– Похоже, у тебя появился новый друг? – ревниво нахмурился Центурион, вытягивая шею из-за забора.
– Ты у меня единственный, – сухо откликнулся я. – А это так, случайные связи, роковое стечение обстоятельств. Не обращай внимания.
– Ой, зачем вы с ним так страшно шутите? – мягко упрекнула меня белая кобылка. – Вы не знаете, какое у него ранимое сердце. Он сейчас вас наслушается, не станет кушать овёс, будет думать и таки заболеет желудком от мнительности! А вы знаете, что бывает, когда у него болит желудок?
– Ребекка, молчи!
– Ой, он там на всю конюшню тако-о-ое устраивает, – невзирая на протесты Центуриона, продолжила разглагольствовать его счастливая подружка. – Я-то всегда могу сморщить носик и попросить вывести меня на свежий воздух. Но другие лошади вежливые или стесняются. А чего стесняться, я вас спрашиваю? Вы же вот не стесняетесь говорить ему вслух страшные вещи, от которых он может опять…
Эд спрыгнул с седла, обнял Ребекку за шею и быстро поцеловал в мягкий храп. Белая кобылка смущённо опустила длиннющие реснички. Центурион вытаращился так, словно решил расширить кругозор путём максимального выкатывания глазных яблок. Проходя мимо, я плечом задвинул ему нижнюю челюсть на место и поманил за собой беспечного бога.
– Пройдёмся пешком, надо поговорить наедине.
– А-а?
– А этим двоим тоже есть о чём побеседовать друг с другом. Ты, кстати, в курсе, к чему ведут невинные поцелуи с животными?
– У меня нет глистов. – Эд разом пресёк все возможные инсинуации, но быстро пошёл вслед за мною, догадываясь, что чёрный жеребец будет сейчас чинить суровые разборки, а лезть под раздачу копытом чревато черепно-мозговой травмой или уютным местечком на кладбище…
– Что будем делать, когда Сколл и Хати заявятся оба?
– Не представляю. Честно говоря, Ставр, мы с ними и в лучшие времена не особенно ладили. Эти два недопёска слишком много о себе мнили. Дескать, мы приближённые слуги великого Фенрира! Телохранители! Готовые по его указу сожрать холодное светило
– Я думал, Фенрир выбрал их по другим причинам. Ну там за храбрость, благородство, боевые качества.
– Да брось, Ставр, волки не аристократы леса. Это хорошо организованные убийцы с кровавым креном на паранойю. Лесным дворянством всегда считались королевские олени. Иногда лоси. У некоторых народов медведи, вспомним хоть столицу Германии или Испании. Но волки – это… это скорее как вольные рыцари-рейтары, не подчинённые никому и не служащие ничему, кроме интересов собственной стаи. Киплинг чрезмерно романтизировал социальную активность волков, как и их участие в общественной жизни джунглей…
– Мне совершенно параллелен твой уход в этнос, – вежливо перебил его я. – Сейчас более важно понять, как нам их остановить.
– Шутишь? – недоверчиво тряхнул кудряшками дядя Эдик. – Они же не материальны, что ты им сделаешь? Развеешь феном для сушки волос? Ставр, это призрачные волки! Не разрубишь, не прострелишь, не проткнёшь, не задушишь!
– Не ори.
– Я не ору. Вернее, это я ещё не ору, а когда начну орать, ты оглохнешь! Знаешь, до какого резонанса я могу довести свой божественный визг?! Да у наших противников щиты лопались, паруса рвало в клочья, шлемы сминало, прямую кишку в узел завязывало…
– А это вариант, – на мгновение задумавшись, опомнился я. – Стопорись, милый друг, вот с этого момента поподробнее.
– Ты мне не веришь?
– Верю! Более того, мне кажется, что твои вокальные данные сейчас наше единственное спасение! Ты ведь не против повизжать?
– К чему ты клонишь? – чуть покраснел Эд. – Девчачий визг не особо приличествует суровому воину, но если речь идёт о берсерке, то он вправе издавать любые звуки, ибо его разум плывёт в иных мирах и ему вторит победный вой обнажённых валькирий на вороных жеребцах.
– Спасибо. Очень образно. Даже поэтично, твой отец гордился бы успехами сына, – сдержанно похвалил я, прикрывая ему рот. – Слух волка тоньше человеческого раз в шесть?
– В двенадцать! А что?
Я молча развернул Эда за плечи и, не оборачиваясь, пошёл к лошадям. Кажется, сегодня мы будем готовы к приёму нежеланных гостей. Центурион и Ребекка терпеливо ждали нас на окраине мёртвой деревни. В десятке шагов от них, по-прежнему прикрывая вход в деревню, облизываясь, гуляли волки Серого Брата. Ещё раз царапнуло псевдоиндийское имя в стиле героев «Книги джунглей». Надо бы потом как-нибудь переименовать – в Белый Клык, что ли? Джек Лондон всегда нравился мне больше…
– Всё в порядке?
– Да, пока никто не покушался, – нервно косясь по сторонам, подтвердил мой конь. – Хотя на филейные части облизываются все. Интерес чисто гастрономический.
– Мог бы не уточнять.
– А вдруг тебе интересно?
– Не решай за меня, ладно? – Я поманил к себе вожака стаи.
Тот быстро встал рядом, помахивая хвостом и подставляя холку под поглаживание. От последнего я отказался – не хватало мне только сцен ревности между этими двумя милашками.
– Хочу вас познакомить. Вот этот вороной конь – мой большой друг и верный напарник, его зовут Центурион.