Дочь домашнего тирана
Шрифт:
Дома находиться мерзко до тошноты, и тут вдруг… Эндрю.
После того, как он, выпив для храбрости, трогательно и довольно нелепо признается мне в своих чувствах, я влюбляюсь в него просто смертельно! Вон он – мой темный, затянутый в кожу и расписанный татухами рыцарь!
– Кисунь, переезжай ко мне! – он за руку уводит меня из-под носа опостылевшего дракона и селит в прекрасном замке, которым, по совместительству, является дом его родителей.
Родители Эндрю – состоятельные люди. Они смотрят на меня косо, для них я – очередной приблудный котенок, которого
Моего любимого все устраивает.
Положа руку на сердце, он тот еще… средство контрацепции! Правда, для того, чтобы понять это, мне нужно почти два года.
Два года я живу с ним под крышей его родителей, бегаю на работу во вторую смену после универа потому, что мне стыдно есть их продукты, в то время как Эндрю нигде не работает дольше месяца, а перерывы на поиски новой работы занимают у него от восьми недель и больше.
Два года я старательно убеждаю себя в том, что я за ним, как за каменной стеной, просто потому, что это же правильно, когда женщина так думает. Вот я и стараюсь. Но каким бы аутотренингом я ни занималась, эта мысль, не подкрепленная никакими доказательствами, жалко полощется, как тряпочка на ветру.
И однажды слишком сильный порыв срывает ее и уносит в неизвестном направлении.
Эндрю не хочет ничего, у него и так все есть – кормежка, секс, развлечения. Родители всю жизнь прикрывают его попу от неприятностей, а с некоторых пор к ним присоединяюсь еще и я. Что и говорить – он надежно защищен от жизненных невзгод!
Мои надежды на то, что когда-нибудь он повзрослеет и захочет стать ответственным, его раздражают до злобной икоты.
Потом, когда все закончится, я еще долго буду испытывать непреодолимое желание отвести саму себя к психологу и поинтересоваться: какого хрена? Что это было? Как я вообще могла общаться с этим недоделком?
И, самое главное: почему, ради всего святого, два года я так искренне и самозабвенно верила, что именно это и есть настоящая любовь?!
***
Иван звонит мне на следующий день и предлагает встретиться. Я приятно удивлена. Конечно, приятно, ведь я уже настроила себя на то, что он решил не заводиться в мою сторону.
Он мне очень понравился, это правда, но в этом-то все и дело: за свою жизнь я уже привыкла, что именно таких парней я абсолютно не интересую.
Нет, со мной все в порядке – я внешне привлекательна и умею быть очень милой, просто именно такие вот симпатичные, жизнерадостные – почему-то никогда не испытывали желания узнать меня поближе.
Мое кредо по жизни – разнообразные мудаки средней паршивости. Вот эти меня всегда просто обожали! За версту меня чуяли! Прохода мне не давали, заставляя меня сначала чувствовать невероятную гордость за себя (какие эмоции в людях вызываю!), а потом столь же невероятное опустошение и разочарование. Мне всю жизнь только на таких и везло.
Хотя нет, Пашка таким не был… Но я помогла ему таким стать.
А вот такие вот светлые, не обезображенные комплексами
Да и вообще… Не готова я к отношениям. Зачем мне с ним встречаться?
Но просто взять и послать его у меня рука не поднимается. Я пообщаюсь с ним чуть-чуть, решаю я, и все. Схожу на свидание, может быть, на парочку, и не более того.
***
Все проходит еще сложнее, чем я себе представляла.
Иван очень мил и воспитан – он дарит мне цветы и первым делом интересуется, куда я хочу пойти. И я сразу же «залипаю». Я не знаю ответ на этот вопрос.
Точнее знаю, но категорически стесняюсь ответить. Заведение, куда мне хочется попасть, славится довольно высокими ценами, и я в упор не понимаю, насколько уместно будет его предложить.
Иван с улыбкой смотрит на меня в ожидании ответа, я же начинаю рефлексировать: «Что он обо мне подумает? А если он решит, что это слишком нагло с моей стороны? А вдруг он вообще не любит японскую кухню и ему придется давиться? Или, хуже того, из-за меня он останется голодным?!».
В нашей семье так было не принято. Если мы куда-то выбирались все вместе, то выбирались туда, куда хотелось отцу. Если маме (не говоря уже про меня) хотелось туда же – считай, повезло. Если же ей всеми правдами и неправдами удавалось затащить папаню туда, куда ему не хотелось, но хотелось ей, то он, конечно, шел (обычно после долгих уговоров и заискиваний, и, чаще всего, в обмен на какую-то выгоду), но в этом случае он портил удовольствие как мог. Отец вздыхал, смотрел на часы, ругал кухню, придирался к сервису, а в особо сложных случаях переходил на личности и начинал придираться уже к маме – к ее внешнему виду, манере себя вести или полному отсутствию вкуса (раз выбрала такое заведение). Дело заканчивалось слезами или скандалом.
Со всеми моими прошлыми мужчинами я отправлялась развлекаться по этому же принципу: предоставляла им безоговорочное право выбора, которым потом обязательно восхищалась, даже если лично мне совсем не нравилось.
Никто из них и не сомневался, что так и должно быть. Паша, правда, пытался учитывать мои пожелания, но я его быстро от этого отучила.
Меня спасает лишь то, что я твердо убеждена: у нас с Ваней не будет никакого будущего. Я не собираюсь строить с ним отношения! Вспомнив об этом, я произношу название, он, глазом не моргнув, говорит:
– Хорошо, – и ведет меня туда, куда я сказала.
Вообще, эта мысль о том, что мы с ним не будем вместе, становится моим спасительным якорем.
Теперь, после всего, что со мной было, я очень хорошо понимаю значение идеи о том, что каждый человек в жизни дан нам для опыта. Причем, каждый последующий опыт будет более жестоким, чем предыдущий. Судьба вообще большая мастерица закручивать гайки. Лично мне понадобилось четырежды схлопотать от нее прежде, чем я поняла, в чем для меня этот опыт заключается. Спойлер: оказывается, не в том, что все мужики – козлы!