Дочь есть дочь
Шрифт:
В зале регистрации в аэропорте Хитроу было полно пассажиров, ожидавших приглашения на посадку. Джерри спросил Сэру:
– Не жалеешь?
Сэра в ответ лишь сверкнула в его сторону радостными глазами.
Она похудела, на лице ее появились морщинки – свидетельство перенесенных страданий. По-прежнему очень красивая, она казалась намного старше прежнего и производила впечатление совершенно зрелой женщины.
В голове ее теснились беспокойные
«Джерри уговаривал меня пойти попрощаться с мамой.
Он не понимает… Если б только я могла исправить содеянное – но ведь это невозможно».
Ибо не в ее силах вернуть Ричарда Колдфилда…
Нет, мама никогда ее не простит.
Сэра была счастлива, что рядом с ней Джерри, что они улетают навстречу новой жизни, но что-то в ней жалобно стенало:
«Я улетаю, мама, я улетаю от тебя…»
Если бы только…
Хриплый голос из репродуктора прервал размышления Сэры, заставив ее вздрогнуть: «Пассажиров, направляющихся рейсом 00346 в Претуин, Гандер и Монреаль, просят проследовать в выход под зеленым сигналом для прохождения таможенного и паспортного контроля».
Пассажиры подхватили ручную кладь и направились к двери в конце зала. Сэра шла чуть позади Джерри.
– Сэра!
От главного входа к ней бежала Энн в сползшей с плеч меховой накидке. Сэра бросилась навстречу матери, уронив на пол свою маленькую дорожную сумку.
– Мама!
Обе широко распахнули руки, обнялись, начали бешено целоваться, но затем, откинувшись всем корпусом назад, внимательно вгляделись друг в друга.
Всю дорогу до аэропорта Энн твердила про себя, что она скажет дочери, но сейчас слова не шли с языка. Да в них и не было никакой нужды. И у Сэры тоже точно язык отнялся. Глупо ведь было бы сказать: «Прости меня, мама».
В этот момент Сэра избавилась от последних следов детскости. Она почувствовала себя женщиной, уверенной в себе и умеющей самостоятельно принимать решения.
Интуиция безошибочно подсказала ей, какие слова уместны в этой ситуации.
– Не волнуйся, мама, все будет хорошо, – воскликнула она не задумываясь.
А сияющий Джерри добавил:
– Я с нее глаз не спущу, миссис Прентис.
К ним приблизился дежурный с намерением подтолкнуть Джерри и Сэру к двери под зеленым сигналом.
Снова прибегнув к иносказанию. Сэра произнесла:
– Ты будешь следить за собой, мама, обещаешь?
– О да, дорогая, за меня не беспокойся. До свидания, и да благословит вас Бог.
Джерри и Сэра ушли через дверь таможенного контроля – в новую жизнь, а Энн возвратилась к машине, в которой ее ожидал Бэйзил.
– Ужас что за техника, – воскликнул он, когда по взлетно-посадочной полосе с ревом промчался рейсовый самолет. –
Он вырулил на шоссе и повернул в сторону Лондона.
– Если вы не возражаете, – сказала Энн, – я на сегодня откажусь от вашего приглашения пообедать вместе.
Меня тянет провести спокойный вечерок дома.
– Хорошо, дорогая. Тогда я отвезу вас домой.
Энн всегда считала Бэйзила Моубрея «весьма забавным, но язвительным». Сейчас она впервые поняла, что он к тому же еще и добрый. Добрый маленький мужчина, очень одинокий.
«И чего я так резвилась! – думала Энн. – Просто смешно».
Раздался встревоженный голос Бэйзила:
– Но, Энн, дорогая, вам же все-таки надо поесть. А дома обеда не готовили.
Энн, улыбнувшись, покачала головой. Перед ее глазами встала приятнейшая картина.
– Не беспокойтесь, – сказала она. – Я сяду у камина, а Эдит принесет мне на подносе яичницу и – да благословит ее Бог – чашечку горячего крепкого чая.
Впуская свою госпожу в дом, Эдит лишь пристально взглянула на нее и посоветовала:
– А теперь пойдите сядьте у огня.
– Вылезу только из этого идиотского наряда и накину на себя что-нибудь поудобнее.
– Наденьте-ка тот синий фланелевый халат, что вы мне подарили четыре года назад. Уж куда уютнее ваших неглижей, как вы их называете. И ни разу не надеванный. Как я его запрятала в нижний ящик комода, так и лежит там. Берегла для похорон.
Устроившись на кушетке в гостиной и подвернув под себя полы синего халата, Энн уставилась на огонь.
Вошла Эдит с подносом, поставила его на столик рядом с кушеткой.
– Попозднее волосы вам расчешу, – обещала она.
Энн улыбнулась ей.
– Ты сегодня обращаешься со мной, как с маленькой!
С чего бы это?
Эдит усмехнулась.
– Да вы для меня завсегда маленькая девочка.
Энн взглянула на нее и сделала над собой некое усилие.
– Эдит! Я видела Сэру. Все хорошо.
– А я что говорила! Конечно, все хорошо. И было хорошо.
Суровое лицо верной служанки озарилось ласковой улыбкой.
Эдит постояла, глядя на Энн, и вышла из комнаты.
«Какой мир на душе! Какой покой!» – подумала Энн.
И в памяти ее всплыли слова, давным-давно запавшие ей в душу:
«Мир Божий, что превыше всякого ума…». [24]
24
Новый Завет, Послание святого апостола Павла к филиппинцам, гл. 4, ст. 7.